Кар быстро что-то делал со своим спальным мешком и одновременно пояснял:

— Холодно только на основании Пирамиды! В других местах теплее. А здесь трава растет лечебная, но собирать ее можно только после того, как ее холодом обдаст… Все! Садись!

Меня он укрыл, как и прежде, но с одного бока. А потом начал возиться со своей стороной полотнища. Управился быстро. Запахнул края, как-то скрепил их и мне капюшон соорудил. Себе смог только шапочку на голову натянуть, когда ноги поджал. И отодвинулся от меня на ладонь… Вот это номер! Вот это соблазнитель! Или я еще и обниматься к нему лезть должна?!

— «Два индейца под одним одеялом не замерзли», — пошутила я.

— Что?! — не оценил Кар шутку.

— Это из одного старого фильма.

— А-а-а. С тобой и правда теплее…

— А чего ж ты так отодвинулся? Боишься меня?

— Нет. Но… — И уверенно добавил: — Тебе должно быть удобно!

— Ясно. Мне удобно. Можешь быть спокоен.

Загадочно… Но с другой стороны, мне тепло, спокойно и очень комфортно. Никогда так не было. Даже в кино, где есть подлокотник. Сейчас он был бы совсем лишним…

— Кар! А чем отличаются мертвецы и зомби? И не надо так на меня смотреть! Я правда не знаю.

— Не может быть… Мне Таш показывал куски ваших фильмов — очень опасный вид зомби у вас! Ну, если по внешнему виду судить.

— Это кино, Кар. Не настоящее…

— Не буду спорить. Но из-за таких «ненастоящих» в древности были склеены магами четыре Листа Книги Мира. А ведь каждый Лист — это огромный мир! Извини, Таня. Мертвецы, которые скоро восстанут, являются смесью мертвое- живое. Тела с наложенными на них заклятиями. А зомби — тело живое. И вирус в нем. Вирус стремится стать больше и принуждает зараженного нападать на здоровых. И он заботится о теле. Даже руку оторванную может вырастить! Правда, я такого не видел. И убить зомби можно, только разрушив мозг. Мозг вирус восстановить не способен. Или голову отрубить…

— Кровожадненько… — оценила я. — И как в кино.

— Ну, а как еще? — виновато вздохнул Кар. — Если зомби не перебить, то можно еще не один Лист потерять!

— Но ты же говорил, что все зомби заперты магией в Листах?

— Так-то оно так… Но чуть более четырехсот лет назад какой-то маг создал Большого Грызущего Червя. Как только у него терпения и сил хватило! Малых-то Червей для рудокопов делают. И то три-четыре мага чуть не год копаются! А здесь… Но проблема была в другом. Червь обрел начальный разум, сбежал и прогрыз множество дырок меж Листами! Ну и Листы с заключенными зомби попортил. Я знаю четыре крепости над такими провалами, но отец говорил, что их больше двадцати! Только это особые крепости — они не снаружи защищают, а изнутри. Купол каменный и бойницы внутрь.

— А чего ж вы их магией не запечатаете?

— Не знаю. Только даже в бою против зомби магию использовать не принято. Кроме защиты, конечно. Зато есть где тренироваться!

— Интересная у тебя, Кар, работа…

Мне было хорошо. Тепло, как в детстве под одеялом, когда отец рассказывал мне какую-нибудь страшную сказку перед сном. Только у него плохо получалось, потому что в самых страшных местах он смеялся…

И Кар засмеялся. Тихо-тихо, но я вскинулась и открыла глаза.

— Ты, кажется, задремала. Жаль будить было… Через три минуты колокол пробьет полночь.

— А откуда ты знаешь?

— У меня часы как бы внутри. Натренированы.

— Хорошо, — оценила я. — Полезно.

И, на всякий случай, незаметно глянула на часы. Если Кар и ошибся, то не больше, чем на двадцать секунд. По мне, так очень точно!

— А мы здесь услышим колокол?

— И услышим, и увидим! — заверил Кар. — Интересно, что если днем веревку колокола дергать, то язык двигается, а звука нет.

— А кто ее ночью дергает?

— Никто. Ну, не видно кто. А говорят, что это призрак звонаря. Кто-то его даже видел… Сейчас ударит!

Я посмотрела на часы и убедилась, что права — разница в двадцать две секунды. Вот только язвить по этому поводу почему-то не хотелось, и я высунула лицо из-под капюшона.

— Что-то он тормозит… — удивился Кар.

И я не выдержала! Правда, с улыбкой…

— А свои часы подвести можешь? Бом-м-м!

Пока я мычала, где-то далеко ударил колокол. Чисто и ясно. И тут же над землей прокалились волны света и мрака. А потом могилы зашевелились… Я и без того ночью на кладбища ни ногой, а с тех пор и днем без дела не хожу!

Облезлые, полуразложившиеся трупы в лохмотьях лезли из-под земли с шорохом, будто целая толпа змей ползла мимо. Хотя, на некоторых мертвецах были вполне приличные костюмы, а один вообще красовался во фраке.

Потом к шуршанию прибавился стук костей и какое-то утробное рычание.

— Они нас видят? — спросила я.

— Конечно! Но через ограду пройти не могут! Не бойся!

Обитатели кладбища явно сориентировались в обстановке и собрались напротив нас. Но перелезть ограду или просто прикоснуться к ней даже не пытались.

— Тогда я поближе на них посмотрю, — сказала я и откинула край спального мешка со своей стороны. — А потом домой.

— Чего на них близко смотреть? — удивился Кар за моей спиной. — И отсюда все видно хорошо.

Но я уже шла к ограде. Ожившие мертвецы, казалось, обрадовались, потянулись ко мне. Но без наглости. Ограду не трогали, а просто чем-то скрежетали, щелкали и чавкали. Незабываемые ощущения!

На мои плечи легла легкая материя, и сразу стало тепло. Оказывается, я успела замерзнуть!

— Так лучше будет, — сказал Кар. — Но ноги от земли мерзнут… Ты что-то уже придумала?

Вот что Стрелка, что Кар… Да все считают, что мне все известно! Сейчас рукой махну, и мертвецы поклонятся, и прощения просить начнут! А я не знаю! Ничего…

— Ничего, — повторила я вслух. — А думать удобнее за чашечкой кофе.

— Ага! — согласился Кар. — Тогда пойдем, а то ноги замерзнут!

«Ну, у меня-то только ноги, а у тебя и все, что выше!» — подумала я. Но была полностью согласна с Каром — делать здесь больше нечего. И можно было вообще не приходить. По смыслу бытия.

— Пока, не очень живые жители! — помахала я мертвецам.

За оградой кладбища резко усилилось возбуждение, уханье стало громче, а руками, у кого они были, трупы принялись загребать воздух. Словно меня к забору подманивая.

— Щаз! — оценила я жесты. — Только губки подкрашу!

И показала фигу. Чисто автоматически.

Мертвецы шарахнулись от ограды метров на пять и затихли. А Кар бросился ко мне, лихорадочно осматривал ладонь и потрясенно повторял: