— Садись! Согреешься! Это мой спальный мешок… Или ты брезгуешь?

Ну… Хотя блохи на такой ткани вряд ли живут. Да и Кар как-то сразу поник… Села я, в общем, на эту ткань. Он обрадовался, подвернул край ткани мне на кроссовки, остальное запахнул, как пальто и даже капюшон соорудил. Тепло стало! Уютно…

— А ты как же? — спросила я.

— А что? Я крепкий! Комплекс согревающих упражнений знаю! А хочешь, я тебе станцую? Могу и стихи древние почитать…

Последняя фраза прозвучала как-то странно: и надежда в ней была, и даже доля страха…

— Успеешь еще потанцевать, — улыбнулась я. — Ты лучше скажи, почему так поздно в Академию попал? Тебе же не шестнадцать лет?

— Конечно, нет! — как-то слишком торопливо и горячо заверил он. — Мне двадцать пять! — Он украдкой бросил на меня взгляд и быстро добавил: — И еще несколько месяцев!

— Так ты что же, от Академии косил? Ну, в смысле — уворачивался. Не можешь же ты столько раз на второй год оставаться?

— Нет! Конечно, нет! Только один раз! Я в четырнадцать лет в пограничную крепость ушел. Там и жил. А когда двадцать три исполнилось, отец потребовал, чтобы я Академию закончил.

— В крепости интересно было?

Спросила я, чтобы просто разговор поддержать. Он повелся, но как-то очень сдержанно. Я ему даже поверила.

— Сначала тяжело было, конечно. Потом обучился, привык. И даже у командира крепости бои выигрывал! Не каждый раз, понятно. Но один из трех всегда за мной был! До тридцати за минуту клал!

— Кого?

— Зомби. Я же галор! Боец третьего уровня! Меня и от всех занятий с оружием освободили…

Ну, все! Понеслась фантазия по кочкам! Зомби-момби, высокоуровневый боец! Хотя, стоп! Чего это я здесь сижу в тепле? Жду, когда мертвецы из могил поднимутся… Вот так вот запросто! И почему Кар не может где-то там, далеко, с зомбями сражаться?! Есть у меня причины не верить ему в этом? Нет!

— И тебя не на первый год обучения взяли?

И опять дурацкий вопрос! Сама-то я враз на третий попала! Почему-то. Но Кар на мою глупость внимания не обратил.

— Зачем? Я же в крепости обучался и уж огонь-то пятью способами добывать умею! Три из них без магии! Да и остальные науки командир в меня фехтовальной палкой вбивал! — Он чему-то улыбнулся и добавил: — Так что меня сразу на второй год определили после проверки!

— И чего ж ты Академию не закончил? Ведь специально на второй год остался?

Вот сейчас врать начнет! Но пусть поупражняется. До полуночи еще почти час, мне тепло… Чего ж не послушать?

— Так если я закончу Академию, то мне домой надо возвращаться и сразу жениться!

— А ты не хочешь?

— Не то чтобы… Так не хочу! Я же на границу сбежал, чтоб… Как тебе сказать?.. У нас с четырнадцати лет начинают встречаться девушки с парнями. И если… Ну, ты понимаешь?! Тогда надо жениться, и все довольны. Только беременность у галоров — редкость. А рождение наследника — радость невозможная! Многие ждут всю жизнь…

«Ну, теперь скажи, что девственник! — подумала я. — Совсем меня за дуру держишь?!» Но Кар мои предположения не оправдал.

— Сейчас свет поправлю, чтоб лучше видно было. Пока безопасно…

Фонарики Кар расставил по уму — в глаза ничего не светило, а ограду кладбища видно отлично. Парочку светильников он через забор перебросил. Как понимаю — для подсветки. Потом он меня удивил. Натурально! Сбросил куртку на скамейку и сказал:

— Сейчас согреюсь!

Только тогда до меня, как до жирафа на Эльбрусе дошло, что я-то в тепле, а он наверняка промерз! Сытый голодного не разумеет… И без всяких вариантов!

Кар с места прыгнул вверх, сделал сальто и приземлился между мной и кладбищем. Фонари оказались за его спиной, и лица видно не было, но почему-то мне казалось, что он улыбается.

— Дазиан-н-н…

Вообще-то я не дикая и горловое пение слышала. Но что бы так! Мало того, что звук вибрировал и плавал, он еще и делился — словно пели несколько исполнителей. А потом вновь сливался, но с едва уловимым смещением тона…

— Роаин-н-н…

Голос словно проникал в мозг, звал к покою…

— Ториал-л-л…

Интересно… Именно так он загонял подружек-курочек в постель? Надо признать — действенно… Но со мной, парниша, ты обломаешься!

Кар вдруг превратился в серый вихрь! В нем словно плавали цветные камешки, сталкивались, собирались в шарики… Потом в вихре возник силуэт человека, воздевшего руки вверх. Его сменил силуэт на коленях… А голос все вибрировал, обволакивал:

— Роаин-н-н… Дазиан-н-н… Ториал-л-л…

Я увидела огромные деревья на склонах холмов, странных ярких птиц с четырьмя крыльями, бабочек, быстрых шестиногих антилоп и даже единорога! Радуга над великолепными водопадами… Огромный белый замок у реки… И все это настолько реально, что я могла коснуться листьев и травы!

А вот попытка встать со скамейки провалилась. Мне и шевельнуться-то не удалось. И следовало признать, что такое «кино» для очень многих стоило того, чтобы залезть к Кару в постель!

Вихрь исчез, а Кар и вправду улыбался. Теперь я это ясно видела.

— Это мой Лист! — тяжело дыша, сказал он. — Тебе понравилось?

Расстраивать его в моих планах не было. Да и зачем врать? Я улыбнулась в ответ и кивнула:

— Да. Очень красиво.

Он подпрыгнул, как козел, и понесся вокруг скамейки на бегу пояснив:

— Сразу нельзя останавливаться! Судороги будут!

Посмотрев на часы, я удивилась — прошло максимум десять минут! А я думала, что смотрю на неведомый мир очень долго…

Кар, наконец, остановился, схватил куртку, натянул ее и поежился. А вот голос его прозвучал бодро:

— Хорошо! Словно дома побывал!

— А пневмонию не подхватишь после дома? — спросила я.

— Я?! Не-е! Я крепкий!

И улыбнулся так уверенно, что стала явной ложь.

— У тебя еще такая тряпочка есть?

— Спальный мешок? Нет. Я стандартный комплект взял! Только без оружия! Нам оно ни к чему!

Однако по некоторым признакам я заметила, что Кар начал замерзать: кулаки сжимал, плечами двигал.

— А этот мешок можно развернуть? — настаивала я. — Твой замерзший труп мне не дотащить.

— Он разворачивается, конечно… Но вдруг тебе неудобно будет…

Нет, он меня умиляет! Понятно, если тринадцатую курочку окучивает… Это ж я сейчас должна его в мешок к себе затащить?! Ну-ну…

Я скинула с себя черную материю и встала. А снаружи-то реально холодно!

— Давай быстро! — сказала я. — А то застынешь! А почему так холодно?