Тут не было вообще никаких украшений или алтарей. Посреди пещеры расположился открытый очаг, в котором уютно плясали на поленьях язычки огня, а вокруг него была сооружена круглая скамья. Да еще у центральной стены стоял странный длинный стол. Он был узок и низок с одной стороны, а к другой становился все шире и выше. А в стене за столом виднелись какие-то ниши, в которые стекали разноцветные струйки.

— Можете подойти и испытать символ справедливости. — Мягкий голос доверителен и добр.

Резко обернувшись, обнаруживаю рядом с собой невысокого седобородого мужчину в мягком колпаке на белоснежных волосах, волной падающих на плечи.

Неужели…

— Я Ештанчи, — утвердительно кивает седая голова, а черные прищуренные глаза глядят с удивительно доброй лукавинкой.

— А мы…

— Я знаю, — снова кивает он, — поговорим после обеда. Так вы идете?

— Куда?

— Испытать справедливость.

— А нужно? — Мне становится безумно интересно, что же он ответит.

— Кому? — Глаза прищуриваются еще хитрее, так что от уголков бежит к вискам веер морщинок.

— Вам, — пытаюсь выяснить, каков на самом деле смысл этого ритуала.

— Нам не нужно. — Морщинки углубились еще сильнее. Видно, что шаман с трудом сдерживает смех.

— А нам нужно? — не выдерживает язва.

— И вам не нужно, — весело фыркнул шаман.

— Тогда зачем? — бдительно нахмурилась Лайли.

— Не знаю, — пожал плечами Ештанчи. — Но все ходят.

— А мы не пойдем! — категорично объявил Тахар и даже руки за спину спрятал, чтобы показать свою принципиальность.

И все же мы пошли. Все до единого. Вблизи оказалось, что стол сделан намного хитроумнее, чем виделось издали. Он был просто вырезан из скалы, причем внешний край сильно скруглен, а поверхность отполирована до невероятной гладкости.

В первой нише в широкое углубление резвой струйкой стекала вода, и дотянуться до него смог бы даже ребенок лет пяти. В следующей, вырезанной в стене через пару метров, из отверстия тек густой, но несладкий травяной отвар, мы все попробовали. Еще дальше были ниши с сывороткой, кисло-сладким взваром, молоком, соком, сливками, медом, редчайшим ценным маслом ореха тенши.

Дотянуться до каждой следующей ниши было все труднее, а струйка, стекавшая в нее, становилась все тоньше. Да и углубления становились все меньше. В самой последней нише, где капали редкие капли, судя по молочному цвету и легкому горьковатому запаху, драгоценного снадобья «юность Эльсанны», углубления не было вообще. Капли исчезали в узком отверстии, взять можно было только ту, что срывалась с края верхнего отверстия.

Но дотянуться до него не смог бы даже самый высокий и длиннорукий мужчина. А женщинам, мечтавшим хоть раз в жизни втереть эту волшебную субстанцию в кожу своего личика, нечего было и думать о том, чтобы добраться до вожделенных капель.

— И как же это достают? — поглядывая на пригорюнившуюся Лайли, задумался Тахар.

— Есть какие-то правила? — поинтересовался я у искренне веселящегося шамана.

— Только одно. У каждого есть лишь одна попытка, — серьезно сообщил тот.

— Лайли, иди сюда! — позвал девушку брат, подхватил на руки и приподнял над собой: — Достаешь?

— Угу, — дотянувшись пальчиком до душистой капли, сосредоточенно буркнула она.

— Быстрее, Лай, — предупредил бывший тургон, обнаружив, что гладкий, как полированный лед, пол возле стола имеет почти незаметный для глаз, но довольно ощутимый ногами уклон к центру зала.

Как парень ни старался удержаться, его ноги неуклонно скользили прочь от стола. Еще пара секунд, и дружная семейка рискует растянуться на каменном полу. Лайли, подставив под растущую капельку левую руку, правой торопливо втирала уже добытое снадобье в свои щечки. Я бросился к Тахару и быстро перехватил у еле держащегося парня легкую фигурку.

И только тут понял всю хитрую механику этого фокуса. Вытянувшаяся на гладкой поверхности девушка тоже съезжала вниз, ухватиться ей было не за что. И своим весом невольно отталкивала меня от стола, заставляя ноги скользить все сильнее.

— Ну, достала? — проскрипел я, чувствуя, что скоро мои колени поближе познакомятся с твердостью местного камня.

И тут же почувствовал, как чьи-то руки перехватывают у меня стройные ножки, одетые в мужские штаны.

Быстро выпрямившись и уступив место добровольцу, второй раз за этот день застываю в изумлении. Оказывается, меня подменил Рудо. Ну и чудеса! Вот уж от кого я не ожидал такого благородного жеста.

— Все! Отпускайте! — звенит ликующий голосок лучницы, и язва, ослабив захват, позволяет ей скатиться по округлому камню в кольцо его рук и встать на ноги.

— Спасибо! Я достала… — сияя счастливыми глазами, выдохнула Лайли и ошеломленно смолкла, внезапно осознав, кто держал ее на руках.

— Пожалуйста, — ехидно ухмыльнулся язва, медленно размыкая руки.

— А теперь идемте обедать! — Так кстати прозвучавшее приглашение шамана очень выручило бойкую девицу, впервые не отыскавшую едкого словца.

Идти пришлось довольно долго — по прорубленному в камне тоннелю, мимо крепких дверей различного размера и тускло освещенных ответвлений. Зато выйдя вслед за шаманом в дверь, предупредительно распахнутую перед ним прислужником, мы внезапно оказались в согретом предзакатным солнцем просторном заднем дворике довольно внушительного дома.

Немолодая женщина, одетая по-домашнему, без обязательной для этой части страны читэру, явно ожидала нашего прихода. Едва мы оказались в зоне досягаемости, она крепко ухватила за руку Лайли и утащила в дом. А нас шаман отправил в длинную одноэтажную постройку, стоящую в глубине двора и очень кстати оказавшуюся баней. Причем баней, организованной в лучших традициях ханства. С обязательным посещением трех широких емкостей с водой различной температуры, мускулистым мойщиком, едва не содравшим кожу жесткой мочалкой и обливанием напоследок обжигающе холодной водой.

Невероятно приятным показалось после этих процедур прикосновение к телу мягкой, пахнущей солнцем и травами чистой одежды, ждавшей нас в последнем помещении.

Когда мы умиротворенной толпой ввалились в столовую, Лайли уже сидела у накрытого стола, с вожделением поглядывая на еду, но не решаясь приступить к трапезе без нас.

Под нашими заинтересованными взглядами, ищущими на ее загорелом личике проявления действия драгоценного снадобья, смелая девушка внезапно засмущалась и покраснела.

— Ну и что вы на меня так уставились? — буркнула почти враждебно.

— Хотим удостовериться в появлении неземной красоты. — Язва не смог упустить удобного случая.

— Рано, — вместо лучницы внезапно ответил незаметно вышедший из боковой двери шаман. — Снадобье действует неизбежно, но постепенно. Через пару декад Лайли лучше не ходить по улицам Дильшара без читэру и без охраны.