На рассвете 23 апреля один из патрулей установил, что большое число советских солдат заняли маленькую деревню на северо-западе от позиций батальона, опасно нависнув над немецким левым флангом. 3-я рота оберштурмфюрера СС Стефана Фингера, насчитывающая всего около 20 человек, немедленно контратаковала. Советские солдаты в панике бежали, бросив оружие и амуницию. Такие маленькие победы отмечались до самого конца войны, но как-то изменить общую обстановку они, естественно, не могли.

25—27 апреля батальон Бринкманна упорно сопротивлялся близ Мотцена, а затем вел бои под Гросс-Керисом и Кляйн-Керисом. В ходе боев эсэсовцы захватили целехонький танк Т-34, на который краской нанесли белые немецкие кресты и ввели в строй. Во время боя у деревни Рагов части 3-й роты нанесли советским войскам чувствительное поражение: по немецким данным, только убитыми Красная армия потеряла 362 бойца[306].

Тем временем к 28 апреля советские войска полностью окружили 9-ю армию в районе Кляйн-Керис — Буххольц — Хальбе. Это окружение вошло в историю Второй мировой войны как «Хальбский котел», в который угодило около 200 000 немецких солдат. Обстановка в котле была еще та. Распространялись самые невероятные слухи: например, о том, что американцы скоро прекратят боевые действия и поддержат немцев в борьбе с «Советами». Кроме этого, окруженные войска подвергались активной советской пропаганде, главным образом со стороны комитета «Свободная Германия», созданного в СССР из немецких военнопленных, пожелавших сотрудничать с врагом. Через громкоговорители они призывали немецкие войска к прекращению борьбы и капитуляции. Однако успеха такая пропаганда не имела.

В таких условиях, под мощным давлением врага, командование 9-й армии начало готовить прорыв из окружения. 29 апреля в лесничестве Хаммер состоялось большое совещание командного состава 9-й армии, где наряду с командующим армией, командирами корпусов и дивизий присутствовали и командиры отдельных частей, в том числе и Хайнрих Бринкманн. На этом совещании и был составлен план общего прорыва из котла. При прорыве предполагалось бросить все лишнее, но только обеспечить эвакуацию раненых.

10-й разведывательный батальон СС должен был действовать вместе с 502-м тяжелым танковым батальоном СС штурмбаннфюрера СС Курта Хартрампфа — несколько оставшихся «Королевских тигров» должны были выступить в роли бронированного тарана отходящих войск. В передовых порядках разведывательного батальона шли пушечные бронетранспортеры «тяжелой» роты и 2-я рота Рудольфа Хармсторфа, затем двигался батальонный штаб во главе с Бринкманном, и замыкали движение остатки 3-й роты Стефана Фингера.

Батальон Бринкманна наступал в передовых частях южной группы прорыва. Участвовавший в прорыве унтершарфюрер СС Франц Видманн после войны рассказал о пережитом: «То там то здесь раздается ружейная стрельба, однако врага мы не видим. Вначале нам не оказывают противодействия, но вскоре все изменилось. При приближении к Хальбе ад обрушился на нас. Мощный огонь артиллерии засыпал населенный пункт фосфорными снарядами. Дома горят, аллеи деревьев, которые растут вдоль дороги, уничтожены. Подбитые машины блокируют дорогу. В нашей колонне начинается беспорядок, мы не знаем, куда и как нам нужно двигаться, чтобы выйти из города… Мы должны пересечь железную дорогу у шоссе Берлин — Котбус, вблизи от вокзала, чтобы выйти из населенного пункта. По дороге, идущей вдоль железнодорожной линии, которую мы хотим использовать, движение невозможно. То, что я здесь повидал, я не испытывал за всю войну. Два разбитых немецких танка, среди которых один "Тигр", сожженные грузовики, гужевые повозки, мертвые лошади, убитые солдаты. Все беспорядочно и в полном хаосе»[307].

Столкнувшись с советскими войсками, авангард группы раскололся на несколько мелких группировок, некоторым из которых удалось пробиться через Хальбе. Среди них были и отдельные части Бринкманна. Арьергардная 3-я рота была уничтожена, солдаты большей частью попали в плен, во главе со своим командиром Стефаном Фингером (он был освобожден из плена только в 1955 году).

Новой целью отступления стал Массов. По пути отходящим немецким войскам преграждали путь толпы беженцев. «Атакуйте русских, вы, трусы!» — вот что услышал Франц Видманн от мирных жителей. Ответить им было нечего…

Затем начался марш на запад, чтобы сдаться в плен американцам. Отход проходил в постоянных столкновениях с советскими войсками, которые стремились опередить немцев.

1 мая Бринкманн разместил свой командный пункт в лесничестве Нойендорф, в 15 километрах к юго-западу от Беелитца. Здесь унтершарфюрер СС Браун[308]из 2-й роты, командир бронетранспортера, вооруженного 75-мм орудием, выиграл дуэль с танком Т-34: советский танкист промахнулся, обрушив соседнее дерево, в то время как эсэсовец был точен. 2 и 3 мая Бринкманн с основными силами батальона находился в Гентине. Здесь же было установлено место сбора для отставших солдат. Удивительно, но в батальоне еще оставались минимум 4 боеспособных единицы бронетехники.

В следующие дни Бринкманн достиг Таргенмюнде, городка на берегу Эльбы в 20 километрах от Гентина, где собирались разбитые немецкие части и где были на скорую руку организованы оборонительные позиции против советских войск.

6 мая подразделения 10-го разведывательного батальона СС, вместе с другими немецкими частями, переправились по разбитому мосту у Тангермюнде и сдались 102-й американской пехотной дивизии. Интересно, что именно с этой дивизией они сражались под Линнихом в ноябре 1944 года.

В 1945 году дивизия СС «Фрундсберг» была одной из самых боеспособных дивизий в германских вооруженных силах. Однако вся ее мощь оказалась растраченной впустую. Дивизия была плохо обеспечена топливом и боеприпасами, а обстановка на фронте, а главное — соотношение сил и средств к апрелю 1945 года, оставляли мало перспектив для успешных действий отдельных боеспособных формирований. Так, в Померании немецкое наступление закончилось провалом, а под Берлином «Фрундсберг» просто была сметена «паровым катком» Красной армии. В целом дивизия не оказала практически никакого влияния на ход последних боев Второй мировой войны в Европе.

Обратим внимание на некоторые детали. Факт того, что Хайнц Хармель проигнорировал приказ ставки и отказался участвовать в безнадежной контратаке под Шпрембергом, послужил основанием для утверждений о том, что Хармель после посещения Гитлера в апреле 1945 года убедился в его недееспособности и поэтому игнорировал его приказы[309]. Мы позволим себе не согласиться с подобным утверждением: ведь, как отмечают многочисленные свидетели, фюрер до самого последнего момента сохранял твердость и целостность ума и ясность мысли[310]. Здесь дело в другом: разработанный план фактически отличался от полученного приказа тем, что не предполагал создание устойчивой линии фронта между Котбусом и Шпрембергом, как требовалось, а просто давал возможность вырваться из окружения для сохранения воинских единиц и продолжения борьбы. В той сложной боевой обстановке, которая сводила на нет перспективы атаки и создания нового фронта между Котбусом и Шпрембергом, это было оптимальным решением. Напомним, что под Шпрембергом план прорыва вместе с Хармелем принимали такие квалифицированные, и, что важнее — верные режиму командиры, как Отто-Эрнст Ремер и Эрвин Йолассе. Отметим, что в этом, откровенно скажем, непростом решении после войны Хармеля поддержал сам оберстгруппенфюрер СС Пауль Хауссер[311]. Косвенную поддержку Хармелю оказали фельдмаршал Шернер и ОКВ, не только не отдавшие его под суд, но и назначившие на другую должность.