В школу я таскался чисто по инерции. Башка вроде уже так не болела, но пищало в ухе периодически, и со слухом чудеса какие-то творились. То слева вообще ничего не слышу, то дальние разговоры — как рядом. Как-то пру вниз по лестнице к стиралке свои шмотки, а ма по телефону разговаривает, почему-то в гостевой комнате и вполголоса. А до меня все доносится, как через стетоскоп.

— …изменилось. Раньше всегда внимательный такой был, заботливый, обнимал, целовал. А теперь… ну, вроде как он все еще делает это, но как-то… не знаю, по обязанности что ли. Теплота ушла. Теплота и еще… страсть, что ли? Понимаешь, Люсь, раньше я всегда чувствовала, что Сева меня хочет, а теперь…

Блин! Мамины откровения подслушивать я вовсе не собирался. Подхватил вывалившийся на ступеньку носок и прокрался на цыпочках дальше. Но в уши так и лезло то, что было для них не предназначено.

— Как у нас в постели? Ну, Люсь, ты даешь о таком спрашивать! Что? Другая? Нет, конечно, не думала! Ты что, правда так считаешь? Нет, с работы он всегда вовремя возвращается. Один раз только задержался. Секретарша? Да ну, бред! Я видела эту мымру старую. Вся в морщинах и очки, как у Тортиллы. Бабы коллеги? Ну, есть. Ой, Люсь! Точно! Там одна такая блондинистая фифа, молодая…

Я наконец спустился в подвал, где стояла машинка, и звуки сверху отрезало. Бедная мама! Значит, она начала-таки что-то подозревать, даже в своем дурмане. Вот почему она тряпки Севины однажды обнюхивала, а когда я ее за этим делом случайно застукал, смутилась и наорала, что я без дела по дому слоняюсь. Вот только духами от рубашек отчима не пахло, мне ли не знать.

С Адамс мы разошлись, как в море корабли, и тоже отчасти из-за треклятого уха. Вообще удивительно, что она меня так долго терпела. Радости с меня было — никакой.

На кемпинге я больше не появлялся. Боялся, что девчонка снова ко мне в штаны полезет, а там — штиль. С заработком тоже ничего не вышло. Сначала домашний арест помешал, а потом перепонка хренова. Я басов ведь вообще слева не слышал, писк один, как тут танцевать? Позориться только. В общем, попросил Наташу отцу передать, что не могу. Что другую работу на выходных нашел, в городе. И платят там заведомо больше.

Короче, девчонка решила, что я ее френдзоню. Или что у меня другая. В сторону Лэрке она точно косо поглядывала. Но сцен никаких не было, нет. Просто в один прекрасный день смотрю, а она уже на перемене с Брианом во всю сосется и в меня глазками стреляет. Типа заметил, нет? Мне так даже легче стало. В ухо больное не жужжит никто. Вот я и расслабился. Как потом оказалось, зря. Но это я снова скакнул вперед событий.

А случилось так, что меня пригласили на пати. У Луизы родаки уезжали на весь викенд — велнес-отель, все дела. Хата пустая.

— Приходи, Джек, — Луиза оскалила акульи зубки и сексуально тряхнула шваброй. — Куча народу будет. И не только из класса, — она подмигнула голубым веком и наклонилась к уху, в котором почти заросла дырка. — Из Силкеборга приедут та-акие девчонки. Они видели рекламу твоей задницы. Теперь хотят посмотреть все, — и захихикала.

Ага, щас. Побежал уже, и волосы летят.

— Может, — говорю, — мне тогда сразу голым прийти? Или стриптиз станцевать?

У блондинки аж глазки загорелись:

— А стриптиз — это идея!

Я уже повернулся, чтобы уйти, а она меня за рукав — цап!

— Да подожди-ты! Шуток не понимаешь? Ну, правда, клевые девчонки будут, не пожалеешь! Потусим, оттопыримся. А то ты совсем кислый какой-то в последнее время.

Вообще-то, оттпыриться мне совсем бы не помешало, это верно. Надраться до поросячьего визга. И штакет сверху, чтоб мозги вынесло, как в прошлый раз. Только бы Адамс рядом не было.

— А Наташа придет? — решил я разъяснить этот момент.

— Собирается, — вздохнула Луиза. — Но только потому, что я Бриана пригласила, а она вроде теперь к нему прицепом. Кстати, Лэрке тоже будет.

— Лэрке? — я прифигел. Как-то не вписывалась хрупкая пианистка в пати с бухаловом, клубняком и обжимающимися по углам парочками.

— Ну да, — швабра безразлично качнулась. — Вечерина не благотворительная, но… Кое-кто этой монашкой заинтересовался, прикинь?

— Кто? — Точно ее парень! А я-то надеялся, что когда она кричала "Ты не он", она этого Джастина имела в виду. Или Джея? Утопленника, короче.

— Не знаю, мы только через чат общались, — Луиза надула жвачку в большой розовый пузырь.

— Но он ее знает? Откуда?

— Без понятия, — пузырь лопнул и всосался внутрь. — А ты что, ревнуешь?

Я тряхнул головой:

— С какой радости? А Томас тоже идет?

Луиза нахмурила тонко выщипанные брови:

— Я же сказала — вечерина не благотворительная, — и вдруг положила подбородок мне на плечо, дыша клубникой. — Так ты придешь?

Я обещал дать ответ завтра. На пути домой думал, как бы подкатить с этим делом к отчиму. В принципе, список плохих дел Джека за последнюю пару недель был пуст, так что шанс у меня имелся. Главное, избежать дурацких условий вроде "не пить" или "быть дома не позже десяти". Пати в девять только начиналась.

Наверное вам это покажется отвратительным, даже низким, но я знал только один способ задобрить Себастиана. И я его использовал.

— Чего ты хочешь, Джеки? — спросил меня Сева, наконец бессильно растянувшись на черной коже дивана.

Я смутился и отвел глаза. Блин, неужели это было так заметно? Отчим рассмеялся:

— Надо же, ты еще можешь краснеть! Как мило… За одно это я, пожалуй, дам тебе то, чего ты хочешь, — он приподнялся на локте и с интересом посмотрел на меня. — Ну, что это? Игровая приставка? Мопед? Поездка на каникулы?

В ухе у меня запищало, будто кто-то посылал сигнал СОС, но я все же нашел в себе силы выдавить:

— В пятницу будет вечеринка. В девять. Весь класс идет. Можно мне?…

— А-ах, — отчим откинулся на спину, уставился в потолок. — Помню себя в твоем возрасте. Гормоны играют, хочется поиметь все, что движется… А пока имеют только тебя, а, Джеки?

Он залился тихим клокочущим смешком, а я сидел на полу и думал, как круто было бы воткнуть нож в это ходящее ходуном волосатое брюхо!

И все-таки я получил, что хотел. В школе сказал Луизе, что приду, за что удостоился клубничного чмока в щеку. Оставалась только одна проблема — Томас. Скрыть от него, что собираюсь на тусейшен, я не мог. Все равно в понедельник все всплывет, а то и еще раньше кто фотки на Фейсбук забросит. Взять с собой? Хм, ну разве что в костюме Гуфи. Пришлось сказать, что иду, потому что надеюсь помириться с Адамс, а так бы видел я эту пати в гробу в белых тапках. Не говорить же, что хочу наконец посмотреть в морду парню Лэрке. Короче, Томас загрустил, но вроде понял.

В пятницу я приперся ровно к девяти. Не было мочи уже Севины намеки терпеть. Да и ма еще туда же: "Женечка, осторожнее там! Датские девочки распущенные и пьют, как грецкие губки". Ага, щас. Совратят меня и изнасилуют. Грецкие губки… откуда она слова-то такие знает?!