– Просто молчи. – Он сосредоточился на Джарлаксе. – Впусти меня.

– Пожалуйста, сделай это, – ответил Джарлакс и поднял свою волшебную повязку на глазу.

Киммуриэль закрыл глаза и поднял руку, чтобы слегка коснуться пальцами лба Джарлакса. Всего за несколько ударов сердца сознание Киммуриэля оказалось в разуме Джарлакса, видя каждую его мысль, перебирая воспоминания.

Вскоре стало совершенно не важно, громко или тихо было в комнате вокруг ментально соединенных дроу, поскольку они полностью обратились внутрь мыслей Джарлакса. Для Киммуриэля, складки и синапсы мозга Джарлакса превратились в набор строительных блоков различной формы, которые он мог соединять и перестраивать по разным направлениям. Он мог визуально отделить недавние воспоминания Джарлакса – те, что возникли с момента пробуждения под навесом, где Киммуриэль его нашел, – от более отдаленных, таких как лавина, о которой Джарлакс упоминал несколько раз.

Киммуриэль ясно увидел эту лавину. Он почувствовал, что скользит по ледяной впадине вниз по склону заснеженной горы. Он услышал и почувствовал грохот стремительно несущегося снега, приближающегося сзади. Он видел, как далеко впереди Кэтти-бри сорвалась с уступа, а затем наблюдал, как Энтрери постигла та же участь.

Он подумал, так же, как и Джарлакс, что легко выберется из ситуации: применит левитацию и поднимется над выступом.

Киммуриэль почувствовал, что парит. Он увидел, как Закнафейн поднимается рядом с ним, и с ужасом наблюдал, как огромная волна снега, тонны белого порошка, обрушивается на уступ, падает на Энтрери и Кэтти-бри, погребая их там, где они лежали.

Разворачивающиеся события превратились из ярко-белых в ослепляюще белый, солнце на снегу, в ночное небо с полярным сиянием, очнувшись под уступом – но не тем уступом, с которого упали Кэтти-бри и Энтрери – на продуваемом ветром выступе скалы, окруженный глубокими снегами в горной долине.

Киммуриэль в ярости отступил назад, ища какой-нибудь образ, какую-нибудь вспышку воспоминания между этими двумя событиями.

Но нет. Каждый раз, когда он пытался пойти назад по следу от этого выступа, он натыкался на воспоминание о лавине, похоронившей его друзей.

 Киммуриэль разорвал связь и отступил от Джарлакса, несколько раз моргая в замешательстве. Он не был уверен, как долго он исследовал лабиринт разума Джарлакса, но по расположению и выражениям лиц других людей в комнате понял, что «ушел» от них на некоторое время.

– Что ты узнал, эльф? – спросил Бренор Джарлакса.

Киммуриэль повернулся, чтобы посмотреть на Джарлакса, который сидел, моргая, в такой же растерянности, как и раньше.

– Ничего не вышло, – сказал Джарлакс, или спросил, или что-то среднее, переводя взгляд с Бренора на Киммуриэля несколько раз.

– А ты что узнал? – спросил Джарлакс у Киммуриэля несколько мгновений спустя. – Расскажи мне, что со мной случилось.

Киммуриэль долгое время пересказывал события, которые он обнаружил, пытаясь найти во всем этом какой-то смысл, и более того, пытаясь выяснить, как он может передать реальность, и ограниченность того, что видел. Он поднялся со стула и оглядел остальных в комнате, все они пристально смотрели на него, отчаянно нуждаясь в ответах.

Как же объяснить?

– Представите память как длинную веревку, – сказал он им после долгой паузы. – Это очень упрощенно, потому что все, что вы видите, все, что вы слышите, все, что чувствуете, создает побочные пути, боковые отрезки веревки, которые связываются с предыдущим опытом или воображением. Но сейчас я прошу вас думать о памяти, даже о ваших собственных воспоминаниях, как об одной веревке, удлиняющейся с каждым мгновением.

– Очень хорошо, – подсказала Даб'ней всем встревоженным и озадаченным зрителям.

– То, что сделали с Джарлаксом, не похоже ни на что, с чем я когда-либо сталкивался, – объяснил Киммуриэль. – Это не похоже на типичные трюки с памятью, на заклинания забвения, которые могут использовать жрецы, волшебники или даже иллитиды. Это больше похоже на то, как если бы кто-то вырезал кусочек памяти Джарлакса, взял отрезок прямо из веревки, а затем сшил начальную и конечную точки вместе, плавно, идеально, совместив память с двумя точками реальности, разделенными месяцами времени.

– Ну, мы это понимаем, – сказал Бренор. – Ты сам делаешь такое.

 – Нет, ты не понимаешь, добрый дворф, – сказал Киммуриэль. – Ты не можешь знать, потому что я никогда не видел ничего даже отдаленно похожего на это. Джарлакс и остальные приземлились через портал Громфа на склоне горы, покрытой белым одеялом, глубоко в снегу. Они были застигнуты врасплох тем, насколько было холодно – Кэтти-бри и Энтрери замерзли.

Он посмотрел на Джарлакса, который пожал плечами, затем кивнул.

– Зак упомянул, что было так, как будто сидишь в пасти белого дракона, – добавил Джарлакс. – Так и было, пока он не надел ботинки, которые, как и мои, защищали от холода. У Кэтти-бри были заклинания, чтобы защитить себя и Энтрери, и я дал им магические кольца, чтобы продолжить защиту, когда ее чары иссякнут.

– Это был очень медленный путь в глубоких снегах, и гора начала дрожать, – вставил Киммуриэль. – Кэтти-бри поняла, что становится очень опасно, поэтому использовала магию и вызвала огненный шар, чтобы создать ледяную горку и скатиться с горы.

– Но не вовремя, – сказал Джарлакс, втягивая воздух, когда закончил, поскольку те ужасные последние мгновения выкристаллизовались в его мыслях. – Она соскользнула вниз, потом мы последовали за ней, но лавина преследовала нас. Кэтти-бри перевалилась через хребет, Энтрери тоже...

– А Джарлакс спасся, как и Закнафейн, с помощью левитации дроу, – добавил Киммуриэль. – Скользящий снег прошел по тому же самому выступу, чтобы похоронить двух людей.

Бренор вскрикнул, и Киммуриэль остановился.

– Что потом? – потребовал Вульфгар, вскакивая со своего места.

– Джарлакс, где я его нашел, был далеко от этого места, как по расстоянию, так и по времени.

– Но что произошло потом? – сердито спросил огромный мужчина.

– Это длина веревки памяти, которая была удалена, – сказал Киммуриэль. – С того момента, как они парили в воздухе рядом с Закнафейном, а двое друзей погребены в снегу под ними, до того момента, как он очнулся там, где я его нашел.

– Моя девочка пропала? – спросил Бренор, его голос был слабее, чем Киммуриэль когда-либо слышал от буйного дворфа.

 Он, казалось, растаял в своем кресле, когда произнес это, все его тело поникло, обмякло, сжалось, глаза стали пустыми и безжизненными.

– Мы этого не знаем! – сказал Джарлакс.