— Не у тебя одной возникает подобное желание. Придется занять очередь. Но у тебя самое выигрышное положение: кроме тебя, еще никто ко мне так близко не подбирался за последние несколько лет. Дерзай.

— Мы оба знаем, что я даже мухи обидеть не смогу, не говоря о том, чтобы кого-то убить.

Костя молча берет меня за руку и ведет к ресторану.

— Мы там будем одни? — киваю я на яркую вывеску.

— Не совсем.

Если бы знала, что закончу вечер с Костей в таком шикарном месте, то и оделась бы подобающе. Мужчине в деловом костюме можно не беспокоиться за свой внешний облик, он всегда выглядит презентабельно, а я в своих джинсах и джемпере крупной вязки — нет.

Мы проходим в зал и занимаем места за столиком. Из окна открывается вид на парк. На улице сегодня тепло и почти нет ветра, я бы с радостью прогулялась, о чем тут же сообщаю Гончарову.

— Может быть. — Он устремляет взгляд в окно.

Сначала я не придаю значения тому, что мы приехали именно в это место, и не задаюсь вопросом, кто эта девушка и ребенок в парке, с которых Костя не сводит глаз, а потом до меня доходит, что мы здесь ради них.

— Это твоя любовница и ее ребенок? — в лоб спрашиваю я и впервые вижу на лице Кости такую улыбку.

Была бы включенная камера под рукой, обязательно сделала бы снимок на память.

— Неужели ты такая ревнивая?

— Очень, — киваю я.

— Нет, это не моя любовница. Вера — подруга сына. С моим внуком. Хотя точно я не уверен в этом.

— Сын Кирилла? — удивляюсь я, трогая кольцо на безымянном пальце.

— Мне бы хотелось так думать, — вздыхает Костя. — После смерти Кирилла Вера уехала с родителями за границу. Вернулась с мужем и ребенком. Мальчик по сроку может быть и его сыном. Я недавно их в городе встретил, и теперь все мысли об этом.

— Ты, и не знаешь правды? — еще больше недоумеваю я. — На тебя это не похоже…

— Узнать, мой это внук или нет, не составит особого труда, но сейчас я не могу иметь слабых мест.

— Ну да, настоящих точно не можешь, — язвительно соглашаюсь я.

— Не ерничай. У тебя есть привилегии. Правду обо мне знают единицы. Да и держать перед ними лицо я дико устал. С тобой же могу не притворяться.

Костя достает сигареты из кармана пиджака и бросает их на стол, подзывая официанта.

— Лучше бы ты притворялся, — тихо произношу я.

— Нет. Ты не знаешь, о чем говоришь. — Гончаров отрицательно качает головой.

Спорить не хочу, поэтому просто перевожу тему:

— И на каком же месте я сейчас нахожусь?

— На первом.

Он опять расплывается в улыбке, такой искренней, что сердце начинает ныть. Сначала Зоя своим появлением выбила меня из колеи, теперь Костя — своими откровениями, что у него, оказывается, есть внук.

— Первое? Это степень твоего доверия ко мне?

— Скорее наоборот. Но не суть. Еще бы ты отключала почаще эмоции, и нам бы стало гораздо легче и интереснее существовать в рамках нашей сделки.

Про легче — это спорно. Но рядом с Костей и так всегда интересно, потому что я не знаю, чего от него ожидать в следующее мгновение.

— Ты планируешь выяснить правду? — киваю на темноволосую девушку, которая играет с мальчиком.

— Не знаю. Это ровным счетом ничего не даст. Но мысль, что сын оставил продолжение, греет мне душу.

С таким раскладом и Костя по-настоящему мог бы оставить после себя продолжение, но я решаю не озвучивать эту мысль, а то он еще всерьез задумается над этим и пойдет к какой-нибудь из своих бывших любовниц с этим предложением. А может, ко всем сразу. Сколько там их у него было?

— Ко мне сегодня приходил Шевцов. После нашего возвращения будешь перемещаться по городу с водителем. Я не понаслышке знаю, что наркота делает с людьми. Увы, твоего бывшего она превратила в ублюдка. Молол всякую чушь и утверждал, что ты до сих пор его любишь. Однако я сильно сомневаюсь в том, что таких людей вообще возможно любить.

— Погоди… — Я не сразу улавливаю суть услышанного. — Хочешь сказать, что Шевцов стал наркоманом?

— Предполагаю, что сидит на дури не первый год. Поэтому держись от него и его невесты как можно дальше. Все время находиться рядом я не могу, да и тучи вокруг меня сгущаются. Еще от силы месяц-полтора, и полетишь с Рафом за границу.

— Даже не собиралась к ним приближаться. Мне вполне хватает тебя и твоего общества. — Выдавливаю из себя улыбку, а внутри опять все переворачивается от Костиных заявлений.

Официант приносит наш заказ, и я, увидев, что это просто кофе, не удерживаюсь от еще одной язвительной реплики:

— А где же виски?

— Мне завтра в дорогу. Да и пульс что-то начал частить в последние дни. Нужно немного войти в тонус.

Я беру Костино запястье, переворачиваю его и считаю удары сердца. Сто тридцать. Это и впрямь многовато.

— А если тебе станет плохо в дороге? Я без понятия, что делать в таких ситуациях.

— Все будет хорошо. — Гончаров отворачивается к окну и вновь наблюдает за девушкой и ребенком.

Мы какое-то время молчим, пока я думаю о том, что, будь на месте Кости, давно бы соскочила с этого поезда и попыталась построить новую жизнь. Наверное. Не знаю. Рассуждать со стороны легко, а на деле я могла бы стать безучастной ко всему происходящему, потеряв близких людей.

— Я уже запустил этот механизм, Маша. Выход теперь только один — идти до конца. Либо я завершу начатое, либо