– Уже почувствовали, – сказал Рудаков. – Пока твой сын английский язык учит, твои уроды детей насилуют.

– Я им не сторож. Может, ваши милиционеры старушек насилуют.

– Бандюга ты, прохвост и негодяй, – вздохнул Норгулин. – И кровосос.

– Все оскорбляете. Где свидетельства моих мифических кровопийских утех? Где уголовные дела? – В голосе Кувалды стали проскальзывать обличительные нотки. – Нашли тогда ствол, да и тот подкинули. Нет у вас дел на меня и не будет! Ничего вы сделать не можете. Голытьба. Нет у вас средств никаких против меня. Закон? Он для меня, а не для вас писан. В рукопашной схватке вы против меня и минуты не выдержите. Кто из нас мужик: ты, Норгулин, или я? Эх, вы, рыцари плаща и кинжала. Ланселоты задрипанные.

– Не хочу попусту языком чесать. Уйми своих братишек. Ваше место в вонючей дыре, и не особо оттуда высовывайтесь.

– Без твоих советов обойдемся. За собой следи, как бы шею не свернуть. А то слишком шустрые.

– Ты смотри, Паш, как обнаглел, – покачал головой Рудаков. – Хозяином себя почувствовал. У тебя, Кувалда, звездная болезнь. Если ты с этой скотиной, главой администрации, за руку здороваешься, это еще ничего не значит.

– Это вы зарвались. Пролетающий кирпич на погоны не смотрит.

– Что я слышу? – всплеснул руками Норгулин. – Анатоша, ты вроде бы даже нам угрожаешь?.. А почему ты думаешь, что только тебе позволено шуровать топором из-за угла? Если ты перешагнешь через грань – а ты уже занес ногу, – никакая охрана тебе не поможет.

– Вы про что?

– Про то, что доведешь ты нас… Роман, он нас сейчас на диктофон не пишет? – обернулся Норгулин к Рудакову.

– Проверил. Ни «жучка» на нем, ни диктофона. Чистенький.

– Тогда, Кувалда, слушай открытым текстом. Не уймешь своих отморозков – мы тебя самого в два счета завалим.

– Не завалите. Зубы обломаете!

– Ты просто расшалившийся дуболом, у которого вместо мозгов вата. Ты только и умеешь, что на ринге морду бить да деньги из коммерсантов выколачивать. Купил пару судей и прокуроров, и что – весь мир в кармане? Ты просто не представляешь, что может наша контора. Поступит приказ – всю братву по всей Руси за два дня уделаем… Но кое с кем можем и без приказа разобраться.

– Фантазер, – нагло ухмыльнулся Кувалда, но по голосу его можно было понять, что ему стало немножко не по себе.

– Катись отсюда, меценат. – Норгулин отметил пропуск.

– Приятно было поговорить.

Кувалда спустился по лестнице, протянул пропуск с паспортом сержанту у входа – тот в связи с чеченской войной нес службу в бронежилете и с автоматом.

– Что стоишь здесь, сержант? – улыбнулся Кувалда. – Генералом стать хочешь?

– Проходите, – сказал тот, возвращая паспорт.

– Бросай эту службу, до добра она не доведет. Тоже чокнешься, как и ваши опера.

– Не задерживайтесь.

– Ухожу, ухожу.

Кувалда картинно козырнул и спустился к автостоянке. Сел в «Тойоту».

– Менты совсем сдурели, Чук, – сказал он своему помощнику Баранчуку.

– Чего?

– Пообещали меня грохнуть.

– Ха-ха, – засмеялся Баранчук.

– Чего смеешься? И тебя тоже. – Он выразительно провел ладонью по горлу.

– Видать, дела у них совсем швах.

– Может, нам их грохнуть?

– Можно. Трудов-то… Да ну их, Кувалда, они просто трепачи.

– Давай в офис, – приказал Кувалда шоферу. – Работать надо. Столько времени потерял с ними.

Машина остановилась у офиса фирмы «Даная». Кувалда вышел из салона, расправил плечи, улыбнулся солнцу, которое впервые за последние две недели выползло из-за туч, огляделся. И тут улыбка сползла с его уст. Он хотел отпрянуть, но не успел. Во лбу его появилась аккуратная дырка.

* * *

Сергей Грызлов – правая рука Кувалды – торопился на занятия по английскому языку. Знание иностранного языка для человека столь беспокойного рода деятельности, оказывается, имеет немалое значение. Во-первых, мечта большинства русских гангстеров заработать побольше денег и, пока не убили (тут важно выбрать момент), раствориться где-нибудь в Европе или Америке. Мало кто из них так страстно мечтал вырваться из совка, как Грызлов. Это была мечта его детства. Во-вторых, чтобы заработать много денег и свалить за кордон, недостаточно просто обирать ларечников – необходимо самому заниматься бизнесом, умело сочетая легальные и бандитские методы. Самый же выгодный бизнес – это стянуть что-то в России и толкнуть на Западе. Для общения же с иностранными партнерами не помешает знание иностранного языка. В-третьих, появилась возможность отдыхать в любой стране мира – здесь тоже не помешает знание английского. И Грызлов засел за учебники, прилежно изо дня в день долбил правила, заучивал слова. Знаний, приобретенных в школе и институте, оказалось до смешного мало для нормального общения.

Еще несколько лет назад Сергею даже присниться не могло, что он займется бандитизмом. Знания его о преступном мире не выходили за рамки книжек «Сицилийский специалист», «Преступный синдикат» и «Инспектор Лосев». Он спокойно себе работал инженером в почтовом ящике, рисовал стенгазеты, ходил в ДНД. Достиг не слишком больших успехов в спорте, но все-таки стал КМС по боксу. Судьба Грызлова изменилась, когда его приятель по обществу «Спартак» Куванов – спортивная звезда, гордость всей области и даже России – начал восхождение по криминальной лестнице и не забыл его – взял на работу в одну из подчиненных ему, Кувалде, контор.

Неожиданно у Грызлова обнаружились способности к деланию денег. Взяв в качестве жизненных принципов расхожие догмы типа «все воруют и грабят», «если не украду я, украдет другой», «деньги не пахнут», «времена суровые – выживает сильнейший», Грызлов через некоторое время приобрел все гангстерские замашки и освоился в новой среде. Его уже не тошнило при виде людей, из которых делают отбивные. Он научился обращаться с подчиненными, быками, так, что у них не возникало сомнений в том, кто тут хозяин. Он привык, что вокруг смерть, страдания и боль, льется кровь, хотя у него и сохранились остатки брезгливости и щепетильности. Он вполне заслуженно стал вторым человеком в группировке.

Он так и не решил для себя, нравится ли ему его нынешнее существование. Нравились девки, хорошие деньги, машины, новые квартиры, загранпоездки, тысячи других удовольствий. Не нравились типы, с которыми приходилось общаться, постоянное напряжение, страх за свою шкуру. А основания трястись за шкуру были, особенно после смерти Медведя, когда в городе начался хаос.

Грызлов предлагал Куванову пойти на попятную и признать Глена. С ворами лучше не связываться, особенно с московскими. От конфликта ничего не приобретешь, а потерять можно много. Но Кувалда уперся. Грызлов с опаской начал замечать, что в последнее время Куванов стал слишком самоуверенным, убежденным в собственной неуязвимости и потерял осторожность. Он забыл, что неуязвимость есть следствие точного расчета и контроля над ситуацией, а не способность просто переть напролом, не замечая никого и ничего.