– Оказывается, – повторил он. – Ну же, девочка, назови меня любимым мужем.

– Доброе утро, любимый муж, – произнесла я. Слезы все еще лились из глаз, но истерика стихала.

– Доброе, – прохрипел Касим и прикрыл глаза.

– Доброе утро! —раздалось от двери, и я повернула голову, чтобы посмотреть на Андрея Витальевича. – Алсу, ты могла бы сама вытащить трубки и позвать врача, чтобы он осмотрел пациента после того, как тот пришел в себя.

Я резко выпрямилась и отвернулась, чтобы стереть слезы со щек и натянуть платок на голову.

– Простите, Андрей Витальевич, – пробормотала. – Я что-то…

– Иди, Алсу, позавтракай и приведи себя в порядок. Вернешься через часик, мы как раз закончим с осмотром и процедурами, а после переведем твоего мужа в палату. – Я повернулась и уставилась на врача, глядя умоляюще. – Вперед. Ты осталась в палате только потому что работаешь здесь. В противном случае тебя бы не спас даже приказ Мирзы Рашидовича.

– Иди, – прошептал Касим.

– А вы старайтесь не разговаривать, – строго сказал Андрей Витальевич.

– Я скоро вернусь, – пообещала я мужу.

– Через час, – пробубнил врач, не отрываясь от карты, которую листал. – Итак, что мы имеем, Касим Мирзаевич…

Дальше я не слушала. Выскочила за дверь и понеслась в кабинет главврача, нужно было сообщить родителям Касима о том, что он пришел в себя. Сначала толкнула дверь, а потом резко закрыла ее и постучала, смутившись. Нет, ничего такого в кабинете не происходило. Я даже не успела заглянуть туда. Просто как-то не очень культурно врываться вот так в кабинет главврача, в котором еще и ночевали родители моего мужа. Непочтительно это.

– Войди, Алсу! – услышала я голос Мирзы Рашидовича, выдохнула и наконец вошла в кабинет, где на кожаном диване сидели родители Касима и пили кофе.

– Доброе утро. – Я застыла у двери.

– Доброе утро, – поздоровались они. Я видела круги под их глазами, бледность кожи Барии Артуровны, усталость Мирзы Рашидовича, поэтому решила не тянуть с хорошими новостями.

– Касим пришел в себя.

– Ох, – только и произнесла его мама, схватившись за сердце, а потом приложила бумажную салфетку к уголкам глаз, промакивая их.

– Это хорошие новости, – кивнул отец Касима. – Алсу, присаживайся, позавтракай.

Подойдя к ним, я заняла место в кресле сбоку от стола.

Мирза Рашидович тут же подвинул ко мне чашку и занес над ней кофейник, но я покачала головой.

– Спасибо, я… не буду пить кофе. – Они оба внимательно посмотрели на меня, и отец Касима слегка прищурился.

– Ты плохо себя чувствуешь?

– Нет, – ответила тихо. – Кофе в моем положении – это не лучшая идея.

Я наблюдала за тем, как мама Касима вскочила со своего места и подошла ко мне. Я тоже встала и тут же попала в крепкие объятия Барии Артуровны.

– Никак не могу привыкнуть к этой новости! Ты ж моя хорошая, – сквозь слезы произнесла она, обнимая меня. Теперь и я плакала вместе с ней.

– Поразительная способность – на любую хорошую новость реагировать истерикой, – недовольно пробурчал Мирза Рашидович.

– Мирза, ну что ты! – воскликнула Бария Артуровна, поворачиваясь к нему лицом, но продолжая обнимать меня одной рукой. – У нас же такая радость, а ты даже не поздравил девочку.

– Поздравляю, – его тон смягчился. – Я очень рад, Алсу.

– Спасибо.

– Тогда тебе тем более надо позавтракать. Что сказал врач? Когда мы сможем навестить сына?

– Через час, – ответила я, намазывая сыр на хрустящий тост.

Заняв свое место, мама Касима подвинула ко мне стакан сока.

– Надо чай заказать, – сказала она.

– Можно позже попить его у меня в кабинете, мы с Касимом привезли вкусный из Европы.

– А что это у вас за идея такая – отпраздновать Новый год? – спросил Мирза Рашидович и впился в меня своим цепким взглядом, от которого по позвоночнику бежали мурашки. Теперь я понимала, от кого мой муж унаследовал способность смотреть вот так.

Я легко пожала плечами.

– Ничего критичного. Просто повод порадовать себя, устроить небольшой праздник.

– Это не наш праздник, – жестко отрезал он. – Празднуйте наш Новый год.

– Мы и его отпразднуем, – выпалила я, а потом слегка сжалась под его тяжелым взглядом.

– Алсу, это блажь. Какой праздник, если Касим в больнице?

– Никакого, Мирза Рашидович, – сникнув, ответила я. Аппетит как-то совсем пропал, и я уже хотела отложить тост на тарелку, но Бария Артуровна бросила на мужа грозный взгляд, а мне улыбнулась.

– Давай, милая, тебе нужны силы. К тому же, ты теперь кормишь и малыша.

Остаток дня прошел в суете, сплошная беготня по больнице. Мне нужно было не только сидеть у постели мужа, но еще и отваживать бесконечную вереницу родственников – сестер и братьев Касима, моих родителей, каких-то знакомых. Врач запретил посещения, но они, пользуясь тем, что Касим являлся совладельцем клиники, все равно шли, считая себя вправе навестить его. Мало кто думал о его состоянии, и о том, что он только ночью перенес операцию и был еще слаб. К тому же, большую часть времени мой муж спал. Я и сама заходила к нему всего пару раз – покормить и посмотреть на спящего.

Вечером я сидела на диванчике возле палаты Касима, пока медсестры заканчивали вечерние манипуляции. Повернула голову на звук шагов и заметила в коридоре брата, который стремительно приближался ко мне. Вот кого-кого, а его я точно была рада видеть. Подскочила со своего места и обняла Эмиля. Он по-мужски выдержал мое нападение, похлопал по спине и отстранился.

– Ну как ты?

– Нормально, – ответила я. Мы присели на диванчик.

– Держи. Привез все, что ты просила.

Эмиль протянул мне пакет с моими вещами, книгой и гигиеническими принадлежностями. Я поблагодарила его, заглянув внутрь.

– Собираешься здесь поселиться? – спросил он.

– Буду рядом с Касимом, пока его не выпишут.

– Выжил, – с улыбкой произнес Эм.

– Да, – выдохнула я.

– Мама говорит, это твоя любовь его защитила.

Я улыбнулась.

– Хочется верить.

– И поздравляю с большими новостями.

– О, спасибо.

Эмиль сунул руку под куртку и вытащил из внутреннего кармана небольшой пакетик. Протянул его мне, и моя улыбка стала шире. В пакетике лежали крохотные носочки синего цвета. Я присмотрелась, под резинкой на паголенке было написано: «Крутой чувак». Впервые за сутки я рассмеялась. Потянулась к Эмилю и обняла его, поцеловав в щетинистую щеку.