– Хорошо рисуешь, – сказала официантка, увидев на салфетке свое лицо. Он улыбнулся ей. Она улыбнулась в ответ. – Мы закрываемся через час.

– Я подожду.

Они шли по ночному городу, и Ллойд впервые в жизни чувствовал себя свободным: от прошлого, от мыслей, от бесконечного беспокойства. Пенни – так звали официантку, улыбалась и без умолку рассказывала о своем детстве, работе, планах на будущее.

– Мой первый парень был настоящим козлом, – сказала она. – Я влюбилась в его глаза. Представляешь, променять девственность на какие-то глупые голубые глаза?! – она засмеялась и начала рассказывать, какой толстой и неуклюжей была в детстве. – Зато сейчас мужики сходят от меня с ума! Я где-то слышала, что есть такой тип женщин, которые расцветают после двадцати. Так вот, это, наверное, про меня!

Они дошли до ее дома. Поцеловались.

– Не хочешь зайти? – спросила Пенни.

– На кофе? – улыбнулся Ллойд.

– Ну, может быть и не только…

Небольшая кровать с трудом вмещала двух человек. Они лежали, прижавшись друг к другу, слушая, как громко стучат их сердца.

– Ты не подумай чего… – сказала Пенни. – Я обычно не привожу сюда мужиков, просто…

– Просто я первый художник, которого ты встретила.

– Ну да! – она засмеялась, затем смолкла, о чем-то задумалась.

– Пенни?

– Не надо. Я знаю, ты уйдешь утром, и я больше никогда тебя не увижу.

– Дело не в тебе.

– Все так говорят, – она улыбнулась. – Даже художники.

– Я бы остался, но этот город… он мне чужой, понимаешь?

– Понимаю. У тебя жена, трое детей, и ты хочешь вернуться к ним.

– Нет. Нет у меня никого.

– Тогда останься здесь. Найдешь работу. Я слышала, что в газету требуются фотографы. Ты ведь говорил, что работал в фотоателье, тем более ты хорошо рисуешь. Ну, закрытые слушанья и все такое…

– Пенни!

– Ты не останешься, да?

– Я подумаю.

– А если я сделаю так? – она нырнула под одеяло.

– Не нужно, Пенни.

– А я хочу!

– Пенни!

– Заткнись…

* * *

Микки Олдмайер встретил Ллойда улыбкой и снисходительным взглядом.

– Значит, говоришь, ты увлекался фотографией?

– Да, сэр.

– И с каким оборудованием ты имел дело?

– Обычно «Cannon AE-1», у него автоматическая экспозиция, конструкция модульного типа – пять главных и двадцать пять вспомогательных узлов, контролируемых компьютером, и к тому же невысокая цена. Была и «Minolta XM» со сменным видоискателем. Но лично мне по душе был «Pentax K-1000» – у него механический шторный затвор, простота и высокая надежность, температурный диапазон от минус двадцати до плюс пятидесяти. Короче, всегда можно носить с собой.

– Впечатляет, – Микки поднял седые брови. – Могу я узнать, где ты работал прежде?

– Штат Мэн, сэр. Небольшое фотоателье городка с населением две с половиной тысячи человек.

– Что ж, понимаю. Большой город – большие амбиции. Решил попробовать свои силы?

– Никаких амбиций, сэр.

– Зачем же тогда ты уехал из родного города?

– Искал родственников, сэр.

– Нашел?

– Они умерли, сэр.

– Сожалею.

– Не стоит. Я все равно не знал их, сэр.

– Логично, – Микки закурил. – Ну, может быть, их знал я?

– Боюсь, это долгая история, сэр. Билли Брендс…

– Брендс? – седые брови поднялись выше. – Билли Брендс? Ты его знаешь?

– Он живет в доме моих предков, сэр.

– Поместье Леон…

– Да, сэр.

– Что ж, думаю, это правда долгая история, – Микки вдруг засомневался. – Можешь описать, как выглядит Билли Брендс?

– Я могу нарисовать, сэр.

– Ну, нарисуй, – Микки протянул ему карандаш и листок бумаги. Изучил созданное Ллойдом лицо. – Похоже.

– Я еще видел там женщину.

– Женщину?

И еще одно лицо родилось на белой глади листа.

– И мужчину, – Ллойд рисовал очень быстро, подчеркивая важные детали и отбрасывая ненужное. – Вот. Вы их знаете?

– Женщину – нет. А мужчина… – Микки недоверчиво смотрел на художника. – Это Джейкоб. Внук старика Маккейна.

– Кто такой Маккейн, сэр?

– Заноза в моей заднице, – Микки затушил сигарету. – Так что ты там говорил о той женщине?

– Я говорил, что видел ее, сэр.

– И все?

– Не совсем, сэр, – Ллойд на мгновение засомневался.

– Говори.

– После того, как Брендс выставил меня, сэр, я дождался ночи и пробрался к этому дому. Не подумайте чего плохого, сэр. Это было просто любопытство. Просто…

– Продолжай.

– В общем, там я и увидел эту женщину. Она приехала вместе с мужчиной… Джейкоб, да? – Микки кивнул. – На черном «Корвете». И… Они занимались сексом, сэр.

– На улице?

– Да, сэр.

– Ах! Какой бы это мог быть кадр!

– Что, сэр?

– Я говорю, если бы ты смог это сфотографировать, то цены бы такой фотографии не было!

– Вы хотите, чтобы я сделал это, сэр?

– Возможно… – Микки смотрел на черно-белый набросок женского лица. – Ты мог бы нарисовать его более четко?

– Конечно, сэр.

– Микки.

– Что, простите?

– Называй меня Микки. Все, с кем я работаю, называют меня по имени. И никакого «сэр».

* * *

Лаялс остановил машину. Ночь. Тени. Запах гардении от женского тела. Белое бунгало.

– Ты уверена, что Джейкоб не знает про это место?

– Забудь про Джейкоба. По крайней мере сегодня, – Себила вышла из машины. Теплый ветер раскачивал одинокую пальму. Лаялс обнял ее. Сжал в руках полные груди.

– Не здесь, – она выскользнула из его объятий.

– Что ты задумала?

– Хочу показать тебе кое-что, Лаялс, – она отошла от него, обнажила грудь и поманила за собой.

– Ты сумасшедшая!

Дверь в бунгало была открыта. Они вошли. Мебели нет. Только большой ковер в центре. И девушка. Обнаженная. Она лежала на мягком ворсе, лаская себя.

– Лаялс, – позвала Себила, сбрасывая одежду.

– Что ты задумала?