Лианы и тугие побеги вьюнов то и дело преграждали им путь. Приходилось раздвигать зелень, отклонять ветки, сминать травяную поросль, пробивающуюся отовсюду и заполоняющую собой все свободное от камня пространство: город непостижимым образом столетиями сопротивлялся разрушению, но джунгли все же постепенно наступали, нещадно разрушая даже этот необычный город.

Они немного походили по «улицам», заглядывая в уцелевшие «окна» и «двери» круглых и многоступенчатых строений. Таллури подумала, что на этом «экскурсия» завершится, но господин Нэчи возразил:

— Мы не дошли до цели.

— Куда же мы еще пойдем?

— К цветнику.

Сказать, что цветник Звездных гостей был устроен необычно, значило бы не сказать о нем ничего. Это было совсем небольшое место под открытым небом — циркообразная каменная кладка рядов, спиралеобразно спускающаяся к центру, в кладке — всего несколько резных сидений, отстоящих друг от друга довольно далеко и расположенных хаотично. Между сиденьями, также хаотично, были расставлены треножники (вазы? светильники?), потрескавшиеся и щербатые, а кое-где и вовсе развалившиеся.

Но самым удивительным было то, что вместо положенной цирку арены внизу был устроен цветник. Таллури впилась взглядом в «арену». Неужели?! Да-да! И этот запах — торнахо!

Несгибаемо тугие стебли, прямые и ровные, как стрелы, жесткие продолговатые листья, обращенные к небу, как руки в молитве. Зелень стеблей и листьев темна едва ли не до черноты.

— Гордое растение! — заметила она.

— И верное, — добавил господин Нэчи.

— Верное? — не поняла Таллури.

— Взгляни, детка, — он приблизился и, обняв ее за плечи, повернул вправо, влево: — Всё вокруг разрушено, а торнахо остается. Его просили расти здесь, и он растет.

— Как же это, «просили»?

— Звездные гости говорят с природой. Здесь было место медитаций. Торнахо обладает мощной энергией и колоссальной способностью проводить информацию. Древние Ящеры привезли его на Землю и просили расти здесь и еще в некоторых местах до тех пор, пока последний Звездный гость не покинет Землю. В народе говорят, будто бы цветок исполняет желания.

Таллури слушала, боясь шевельнуться: она думала одновременно и о верном цветке торнахо, и о том, что господин Джатанга-Нэчи (пусть как ребенка!) держит ее за плечи, и о том, что плывет над «цирком» кружащий голову такой родной теперь аромат…

Господин Нэчи неожиданно наклонился к ее уху и тихо пророкотал:

— Детка, ты подходила ко мне ночью. Зачем?

— Я… нет… — ужасно смутилась она.

— Нет? — он строго нахмурился. — Ты забрала кувшин из моей руки и сделала еще кое-что.

Она так растерялась, что глупо переспросила: — Что?

— Ты же… — он выдержал паузу, и у нее душа ушла в пятки, — …оставила следы на песке, — закончил он и усмехнулся.

Таллури показалось, что он заметил, с каким облегчением она выдохнула.

— Так зачем ты подходила?

— Я боялась за вас, — решившись, быстро проговорила она.

— За меня? — изумился он. — Ты — за меня?! Что это значит?

Таллури разрыдалась бы от растерянности и смущения, останься она и дальше стоять под внимательным взглядом этих темных глаз, обрамленных неземными ресницами. Он всё не отпускал ее. Тогда она сама вырвалась из кольца его рук и молча спустилась к самой «арене», склонившись к ближайшему стеблю торнахо. Не скоро подняла от него раскрасневшееся лицо:

— А когда и как торнахо цветет здесь?

Господин Нэчи с верхней ступени-ряда смотрел не на нее, а в небо.

— Как он цветет здесь? — он задумчиво перевел взгляд на растения. — Здесь — так же, как и везде, в грозовую ночь полнолуния.

Таллури вздохнула: очередное полнолуние уже на носу, а вот грозой и не пахнет, небо совершенно чистое. Она еще раз, на прощание, склонилась, вдохнула запах листьев и вдруг ясно вспомнила, как точно так же склонялась на рассвете к лицу мужчины, стоящего сейчас в нескольких локтях от нее. Поежилась: как глупо, о, Единый! Хорошо еще, что господин командующий ничего не заметил. А вдруг все же?.. Она почти испуганно оглянулась — он опять рассеянно смотрел в небо…

Гроза разразилась ближайшей же ночью.

Таллури, лежав своей постели, тревожно прислушивалась к ветру, порывы которого становились все сильнее и сильнее. Ветер раскачивал деревья, дергал побеги лиан, обрывал и разбрасывал листья. Потом застучали по крыше крупные капли дождя, и где-то далеко, еще таясь в самой чаще леса, глухо проворчал будто разбуженный гром.

Таллури закуталась в покрывало и вышла на порог — сильный порыв ветра ударил в лицо, взъерошил волосы, и тут же беспроглядную темноту ночи рассекла белая молния, а через мгновение в полную силу грянул гром. Таллури испуганно попятилась: столь стремительно надвигающейся грозы она, пожалуй, не видела никогда.

Вот уже ударил настоящий шквал. Поминутно сверкали молнии, то тут, то там вспарывая темноту и выхватывая из нее мгновенные картинки окружающего. Гром гремел оглушительно.

Таллури хотела было отправиться на поиски господина Нэчи, ей было бы намного спокойнее рядом с ним, но после вчерашних событий она ни за что не решилась бы. Как сожалела она в эту минуту о своем безрассудном порыве! Но что было теперь поделать.

Ветер еще усилился, хотя в каждую предыдущую минуту казалось, что всё — он достиг максимально возможного, и Таллури поспешно спряталась в свою хижину, закрыв плотно двери и ставни на окнах. Стало потише. Но ненамного и ненадолго. Стихия разбушевалась так, что Таллури уже сомневалась, защитит ли ее жилище? Кажется, пора было подумать о том, что она предпримет, если ураган сорвет дрожащую крышу, которая, к слову сказать, уже протекла, и не хватало мисок (да их и было — то всего три), чтобы подставить под стучавшие об пол капли.

Но по-настоящему страшно стало еще через несколько минут, когда от удара ветра распахнулась и ударилась о косяк дверь, повиснув на одной петле, а влетевший внутрь вихрь осыпал ее песком, дождем и мокрыми листьями. Тогда Таллури просто забилась в угол, натянув на голову покрывало, готовая расплакаться от ужаса и беспомощности.

Телепатема господину Нэчи: «Помогите, мне страшно!» — получилась нечаянно, Таллури просто не проконтролировала себя. Она «забрала» бы телепатему обратно, да только этого не сделаешь никак. Впрочем, в первый их день в Заповеднике он сам разрешил обращаться к нему мысленно, да к тому же теперь ей было не до приличий.

Ураганный ветер, срывая солому, проносился над крышей, но казалось — над самой головой Таллури. Свист стоял такой, что она не услышала, как господин Нэчи ворвался в ее хижину. Но он именно ворвался — так энергичны и порывисты были его движения. Он подхватил ее, завернутую в покрывало, на руки и прижал к себе, повторяя:

— Ты испугалась, детка, бедная. А я оказался так далеко! Не бойся, гроза уходит. Уже уходит: здесь они коротки. Всё хорошо. Я должен был предупредить тебя и научить, как спрятаться. Ну, прости, зверек, прости, — и баюкал, как ребенка. — Хотел порадовать тебя: ходил в лес и, смотри, что принес!