сколькими девочками встречался до Юли, своей жены, был жутко влюбчив. Меня всегда не по-детски тянуло к девчонкам. Первой любовью Павла была моя репетиторша по английскому языку, у них с Павлом разница была десять лет, наверное, в ее пользу. Худая, сутулая, носатая, волосы какого-то мышиного цвета (тогда я наконец-то понял, что это вообще за цвет такой) – настоящий синий чулок. Мы с Сашей просто недоумевали как к ней можно испытывать влечение. Дама оказалась не готова к романтическим отношениям и вскоре уехала. И вот появилась роковая Лидия. И я до сих пор жалею, что у него не сложилась с репетиторшей.

– А ты чего от жены-то своей свалил? Она у тебя, судя по всему, фотомодель. Вон какой избирательный, невесты брата у него все не те.

– Первое время я был счастлив с женой. Потом понял, что она какая-то пустая. Нет в ней стержня, глубины. Даже в Лидии была бушующая неистовая сила, пусть на грани безумия, но была. А Юля… Она не нашла в себе сил меня поддержать ни в момент, когда умер Павел, ни в момент, когда ее отец попрекал меня куском хлеба. Она будто в стороне стояла всегда. В конце концов я возненавидел ее.

– Знаешь ли, не такое уж простое дело тебя поддержать.

– Она даже не постаралась.

– Ты такой умный, я погляжу на тебя. А ты сам много кого сумел поддержать? Может быть, сам поддерживал жену свою, когда у вас умер ребёнок? Я вижу, что ты улетел от неё за тридевять земель как последняя паскуда. Помочь – это тоже надо уметь, некоторые доживают до седин и не понимают, как это работает. А любовь – это вообще великий труд. Это знаешь, как взять человека за руку и отвечать за него всю жизнь, навсегда. И делать это должен мужик, а не женщина. Так имеешь ли ты право винить жену за то, что не сумел сделать сам? Если она не смогла и не помогла, это не значит, что она не желала этого всем сердцем. Ладно, продолжай.

– Наша идиллия закончилась с появлением Лидии, невесты Павла. Эта женщина перевернула жизнь моей семьи вверх дном как смертоносный ураган. Моя жизнь пошла под откос после моей свадьбы, когда я увидел вместе брата Сашу и Лидию. Я оказался бессилен перед этой ситуацией. Я понял, что мир Павла зыбок как песочный замок. Я встал перед тяжёлым выбором, который висел надо мной как Дамоклов меч. Стал сторониться Павла на уровне инстинкта, он воспринимал это как факт, что я вошёл во взрослую семейную жизнь и мне не до него. Ненавижу за это Сашу и Лидию, никогда им этого не прощу.

И себе тоже, дополнил мысленно Вадим.

– Ты думал говорить Павлу или нет? – Спрашивал дядя Гера, внимательно наблюдая за Вадимом.

– Да, но было ещё кое-что. Эта ведьма и меня завлекла в свои сети.... Она меня обольстила. Околдовала, если быть точнее. Впоследствии Лидия неплохо шантажировала меня, зная, как я боюсь, что Павел узнает. Я был целиком и полностью во власти этой женщины.

Он помнил, как она поднялась и подошла к нему в ту проклятую ночь, что сулила ей смерть. Ее глаза лишь чуть-чуть не доставали до уровня его глаз. Слегка приподнявшись, Лидия коснулась губами его губ. Вадим попробовал ее оттолкнуть, но так неуверенно, словно она была сделана из хрупкого фарфора, и ее так просто было сломать.

– Как же мне невероятно и нестерпимо страшно, – горячо прошептала Лидия прямо в губы Вадиму.

– Чего тебе боятся? Для вас с Сашей нет ничего святого, вы не боитесь ни Бога, ни черта, – повинуясь древнему инстинкту Вадим сжал Лидию крепче в объятьях. Она дрожала в его руках непритворной дрожью, такая тонкая и слабая. Мозг сразу издал сигнал защищать ее вопреки его желанию.

– Вадим, он ненавидит меня. Он желает моей смерти, – чувствуя хватку Вадима, Лидия прижималась к нему все сильнее. Когда стало уже некуда прижиматься сильнее, Вадим почувствовал на своих губах соль ее слез.

– Кто? Саша? Не глупи. Он любит тебя так, что берегов не видит. Он поклоняется тебе, ты же вьешь из него веревки. Как и из Павла. – Как и из меня, хотел дополнить Вадим, но промолчал.

– Он желает, чтоб я умерла. Чтоб навсегда исчезла с лица земли. Я отвергла его, и гнев его мести велик.

– Перестань, у тебя расшатаны нервы. Это у всех нас после смерти Павла. Саша ничего не сможет тебе сделать. Кто угодно, только не он. Поверь мне, я знаю.

– Он уже сделал. Он показал тебе эту картину?

– Какую картину? – Гладя Лидию по волосам, Вадим смотрел на черное беспокойное море. Он предает себя, Павла и Юлю, слушая безумный шепот этой женщины. Кольцо с изумрудом больно царапало спину Вадима. Но тем не менее он продолжал, как заведенный гладить Лидию по волосам словно маленького ребенка.

– Вадим, помоги мне. Эту картину нужно уничтожить, иначе со мной случится беда. Я чувствую это.

– Да что там за картина такая?

– Хочешь на нее поглядеть? – Вадим услышал из-за спины голос Саша. – Нет, ну вы можете продолжать миловаться. Я не лицемер, чтоб, брызгая слюной, сейчас вспоминать Павла и Юлю.

Вадим дёрнулся, но Сашин голос пригвоздил его к месту:

– Пока я не разрешу, ты не уйдёшь отсюда.

Да, Вадиму было суждено увидеть картину, о которой толковала Лидия. Да, ту самую, что изначально писалась с любовью, способной исцелять, а затем обернулась проклятием, чем-то вроде наведения порчи. Или же люди просто приписывают древним колдовским обрядам зло, сотворенное их же руками. Всегда ведь страшно осознавать на что способен человек, легче спихнуть на неведомое.

Вадим отогнал воспоминания и в упор посмотрел на дядю Геру. Лицо дяди Геры осталось беспристрастным, Вадим был ему от всей души благодарен за это.

–  Я в самом деле не знал, что делать, – продолжал он. – Я стоял на перепутье. Если скажу, сделаю его несчастным и навсегда стану ему врагом. Если промолчу, то буду вечность наблюдать как из него делают дурака. Ну и, честно сказать, я боялся. Одна мысль, что Лидия расскажет про нас в ответ вводила меня в ступор. Вот вы очень честный, правильный и принципиальный. Как мне следовало поступить в данной ситуации? Как бы поступили вы?

– Тут, действительно, непросто, – Дядя