Как же ты невозможно красива,

А таланта мне маловато.

Написать бы о тебе песню,

Ну а лучше два тома романа!

Если б выразить мог словесно

Как тебя я люблю необъятно.

А пока лишь смотрю молча,

Затаив дыханье, не двинусь.

Я мечтаю о тебе ночью,

Поутру же к ногам кинусь.

Как словить бы изображение

Чтобы ты всегда была рядом.

Это может лишь мое сердце,

А не краски с фотоаппаратом.

Глава 27

Саша и Виктор наконец встретились на диком пляже. Эту встречу задержало рождение Сашиной дочери, пребывание тёщи в его доме, долгие бесконечные разговоры с Верой. Саша так обрадовался дочке, что Вера несколько смягчилась, но она все равно хотела уехать. Вера обозначила скорый отъезд как доказательство Сашиной любви к ней и прямо об этом сказала. Саша обречённо думал, что не планирует предъявить ей желаемое доказательство. Они никуда не поедут, и пусть Вера пробует с этим жить. Пока что он не поставил ее перед фактом, повременит пока.

– Я боялся, что вы передумаете, – сказал Виктор.

Саша усмехнулся. Знал бы он, что Саша забыл покой и сон, думая, как Виктор связан с его Лидией.

– Моя тёща наконец покинула нас. И полностью успокоенная, нужно отметить, – Саша посмотрел на Виктора с искренней благодарностью. – И в этом ваша заслуга.

Виктор со всех сторон нахваливал Сашу, его симпатия передалась и Екатерине Васильевне. Сашины картины для гостевого дома она нашла весьма недурными, как и Верин портрет, что висел дома и напоминал о дочери. Наверное, все же она была несправедлива к зятю. Екатерина Васильевна молча соглашалась со всем, что говорил Виктор, заранее размышляя как эффектнее сказать ему "до свидания" в день своего отъезда.

Эффекта достичь не удалось, Виктор напустил на себя холодную вежливость, но и этого было с него довольно. Екатерина Васильевна взяла с него обещание, что они встретятся в Москве. Точнее Виктор этого обещания вовсе не давал, он промолчал. Но Екатерина Васильевна сама надумала и услышала его положительный ответ.

– Мы друзья, и я всё готов для вас сделать, – Виктор одарил Сашу той же сладкой улыбкой, какую до этого адресовал его тёще. – Тем более мне это ничего не стоило. Я всегда умел обольщать женщин.

– Людей обоих полов, – искренне подметил Саша. – Вы обаятельный человек. Но почему вы так помогаете мне? Неужели бескорыстно?

– Мне необходимо, чтоб вы остались здесь со мной. Вы мне нужны.

– Значит не бескорыстно?

– Не все ли равно, если наши желания совпадают? Мы как настоящие друзья смотрим в одном направлении.

Виктор распаковывал свой рюкзак, а Саша разглядывал его с дотошностью художника. В Саше даже начало просыпаться забытое чувство восхищения. Не будь он болен Лидией, Саша не упустил бы случая нарисовать своего нового знакомого. Поразительные стать и типаж, захороненные вместе с героями немых и черно-белых фильмов старого Голливуда. Ко всему этому Виктор держался так небрежно, будто и не замечал, какое впечатление производит на окружающих. Он был первым мужчиной, пробудившем в Саше толику вдохновения. Саша поклонялся женской красоте, в мужчинах он видел одно лишь несовершенство. Как мог Творец, создавший женщину сотворить такое убогое существо как мужчина? Получеловек-полуживотное с примитивными инстинктами. Божество выражено в женщине, и слава Богу, что Саше дано так тонко чувствовать эту красоту. Безупречной Евой в раю была Лидия, ее Адам же был подобен Виктору. Черт бы побрал этого Виктора!

Восхищение сменила злая ревность. Саша сердцем чувствовал, что уж Виктора-то Лидия наверняка любила.

Море дикого пляжа было беспокойным, словно Лидия не одобряла раскрытия своих тайн. Но Сашу не удержали бы от разговора с Виктором даже эпидемия холеры или стихийное бедствие. Он и не думал, что ему удастся встретить человека, который знал Лидию лично.

– Вы ищите Лидию… свою любимую женщину, чтоб жениться на ней? – Спросил Саша, решив начать издалека.

– Нет, я никогда не планировал на ней жениться.

Сашу ответ отчего-то задел. Он сам все на свете бы отдал, чтоб назвать Лидию своей женой, а этот самодовольный Виктор, видите ли, даже не планировал.

– Я думал, что на любимой женщине всегда желаешь жениться, – заметил Саша.

– Только по молодости, – был ответ. – Потом понимаешь, что на женщине, которую любишь по-настоящему жениться, не следует. Так проще сохранить любовь.

– Ну, найдёте вы эту женщину, и что? Что вам это даст?

– Иногда важно, чтобы она просто была рядом, понимаете? – Виктор наконец-то разгреб свой рюкзак. – Как удобнее? У меня есть альбом, а есть ряд фотографий в телефоне.

– Хорошо бы посмотреть и то и то, – ответил Саша.

– Тогда начнём с альбома?

Саша кивнул, и уже ничего на свете не могло заставить его оторвать глаза. Он старался скрыть от Виктора дрожь во всем теле.

Виктор перелистнул первую страницу, и Саша увидел Лидию на велосипеде. Густые волосы завязаны в хвост, весёлый топик и короткие шорты. Да, это его Лидия, теперь Саша ясно видит. Невозможно перепутать тонкий профиль, невозможно не узнать эти редкие светлые зеленые глаза.

– В этом альбоме фотографии по хронологии, – пояснил Виктор. – Это первая фотография, где я запечатлел Лидию со своего балкона, она не знала, что я ее фотографирую. Чистые пруды, очаровательная соседка- старшеклассница, которая ходит в одну школу с моей дочкой, что учится в начальных классах. Мы тогда прикупили в этом районе шикарную квартиру, а родителям Лидии их квартира осталась от ее бабки, что была гениальным врачом и ярой сторонницей коммунизма. Старуха отошла в мир иной, не ведая, что любезно подаренная партией квартира обернётся хлевом словно циничный капитализм посмеялся над идеологией ее жизни. Ее инфантильный сын женился на девице приятной наружности, и они благополучно пустили под откос свою жизнь, не заботясь о памяти врача-коммунистки. Квартира старухи – единственное, что придавало благородство их нечестивой жизни, они вцепились в эти стены мертвой хваткой. Я хотел купить квартиру именно у них, но папаша Лидии, еле ворочая языком, послал меня матом и обозвал проклятым барыгой. Мать Лидии с гордым видом потомственной аристократки заявила, с трудом подавляя икоту, вызванную самым дешевым пивом, что эта квартира, дескать, не продаётся. Меня позабавили эти персонажи, особенно их презрительные взгляды, когда я таки стал их соседом. Они ненавидели мне подобных всей душой, ведь я выскочка, у которого не было ничего кроме наглости и спеси. Я попал в струю