Сибири «Чертежную книгу Сибири». Была поощрена им и географическая экспедиция: в его управление Сибирским приказом казачий пятидесятник Атласов совершил поход в Камчадальскую землю, открыл Камчатку, за что по приказу Виниуса был щедро награжден деньгами и товарами и получил повышение по службе. Умный, образованный человек, заботливый, энергичный и разносторонний администратор, с большим опытом и большими знаниями, Виниус мог быть очень полезным членом Палаты об Уложении. И на этом поприще службы он выказал присущую ему активность — написал к будущему Уложению предисловие[316].

Уложение даря Алексея Михайловича проходило через две инстанции: первая — узкого состава — комиссия из пяти лиц выработала первоначальный проект; вторую — которая прослушала и приняла этот проект — составляло широкое учреждение, Земский собор, куда входили и Боярская дума полностью, и освященный собор русских иерархов, и общественные элементы в лице выборных представителей от служилого и тяглого классов русского общества. Новое Уложение 1700 г. составлялось не двумя инстанциями, а одной — Палатой об Уложении; но по составу своему Палата 1700 г. занимает середину между теми двумя учреждениями, через которые прошло Уложение 1649 г. Палата 1700 г. не была предварительной комиссией, работа которой должна была затем поступить на рассмотрение Земского собора с участием представителей сословий; но зато в состав самой Палаты был введен некоторый общественный элемент, правда, в очень узком смысле этого слова. Как мы упоминали выше, в Дворцовых разрядах, вслед за текстом указа 18 февраля 1700 г. об учреждении Палаты об Уложении, помещен список ее личного состава: думных чинов, затем стольников, дворян и дьяков. В списке стольников здесь значится 28 человек. Но среди бумаг Разрядного приказа сохранились и другие списки стольников, не совпадающие с тем, который попал в Дворцовые разряды. Так, находим список в 23 человека, впрочем с дополнением, озаглавленным «и к выше-писаным написаны в прибавку», и затем следует 11 имен, так что всего в этом списке заключается 34 имени[317]. Находим в тех же бумагах еще списки в 27 человек и в 29 человек[318]. Не следует думать, что список, попавший в Дворцовые разряды, представляет собою что-нибудь окончательное, каноническое; по-видимому, составители Дворцовых разрядов внесли его в текст Разрядов довольно случайно, просто как первый попавшийся под руку. Что он не представлял собою какой-либо окончательной редакции, видно из того, что в первом же заседании Палаты присутствовали стольники, которых в списке Дворцовых разрядов не значится: Дмитриев-Мамонов, Эверлаков, Тухачевский, Племянников.

Надо полагать, что составлявшиеся в Разряде списки стольников, назначаемых «сидеть за Уложением», имели нетвердый, текучий характер, постоянно видоизменялись. Разряд был как бы резервуаром служилого люда, в том числе также и служилых людей московского чина; из этого резервуара черпали служилых людей разные ведомства, когда в служилых людях случалась надобность при назначениях на воеводства по городам, в посольства, для командования военными частями, вообще для разного рода служебных назначений. Заинтересованный в получении служилых лиц московского чина приказ обращался в таком случае в Разряд с требованием, и Разряд, удовлетворяя требование, присылал стольника или представлял целый список, если их требовалось несколько. Поставляя контингент стольников в Палату об Уложении, Разряд действовал в этом случае, как и в других подобных, составлял предположительный список, в котором были «пописаны на пример» имена стольников[319]; из этого предположительного списка отбирались стольники в Палату, но затем в составе отобранных происходили изменения, которые и отмечались в списке на полях против имен: один оказывался болен, другой был «отпущен на воеводство», третьему предписывалось «быть у иного дела». На место выбывавших подыскивались другие, и, таким образом, список стольников, «сидевших в Палате за Уложением», приобретал подвижной, текучий характер. В конце работ Палаты принимают участие стольники, которых не было в начале. В бумагах Палаты уцелел журнал присутствия стольников в каждом заседании Палаты: по этому журналу можно составить точный список всех стольников, заседавших в Палате за все время ее существования. Их можно насчитать 50 человек. Кроме стольников, назначены были присутствовать в Палате трое московских дворян: Степан Иванович Плещеев, Лев Федорович Кобяков и Федор Кириллович Нармацкий. Из них Плещеев был только на первых четырех заседаниях; в одном из списков Разряда находим против его имени отметку «болен»[320], по болезни он, вероятно, ездить в Палату перестал. В дальнейших работах Палаты принимают участие только двое дворян: Кобяков и Нармацкий.

В заседавших за Уложением стольниках и дворянах можно видеть присутствие в Палате сословных представителей. Правда, это были члены одного только сословия — московского дворянства; правда и то, что самый способ ввода их в состав Палаты имел довольно мало общего с понятием о представительстве общественных элементов: они присутствовали в Палате не по выбору хотя бы даже от своего сословия, а по назначению из Разрядного приказа по тому списку имевшихся в наличности свободных стольников, который был составлен в Разряде, когда потребовались стольники для Палаты. Но при всем том, при всем характере служебного назначения в этом случае, стольники и дворяне в Палате были некоторым общественным элементом, по крайней мере представителями служилого класса. Припомним, что московские чины считались вообще постоянными представителями своего сословия и в таком качестве участвовали на земских соборах малого состава, созывавшихся в экстренных случаях. Их присутствием в Палате могли дорожить и потому, что эти люди, побывавшие на воеводствах, в приказах и у других дел, несли с собою в Палату административный и судебный опыт.

Канцелярию Палаты составляли шестеро дьяков, прикомандированных к ней из разных приказов[321]. Под их руководством работал персонал подьячих, также взятых в Палату из различных приказов путем, так сказать, принудительной повинности, возложенной на приказы. В первом же заседании Палата, организуя канцелярские силы и средства, постановила «взять изо всех приказов для письма подьячих по одному старому, по два молодых добрых, которые приказное дело знают и писать умеют», а также, основываясь на тексте учредительного указа 18 февраля, сделала распоряжение о присылке из каждого приказа по стопе бумаги и по 10 фунтов сальных свечей. Исполнение этих распоряжений было возложено на дьяков Разрядного приказа, так что Разряд или, точнее, разрядные дьяки получили значение исполнительного органа при Палате. Исполнение этих распоряжений, однако, осуществлялось не гладко, с задержками и сопротивлением. Подьячий, присланный из Палаты в Ратушу, говорил бургомистрам, чтоб прислали в Палату к боярам стопу бумаги, сто свеч сальных и кувшин чернил; ему ответили: «из Ратуши не будет». В приказе Большой казны князь Петр Иванович Прозоровский на такое же требование ответил, что в Большой казне «доходов никаких нет, купить