– Что вы имеете в виду, шевалье? – королева наморщила прелестный лоб в попытке ухватить мою мысль, но ее глаза при этом уже смотрели на меня с восторгом и надеждой.

– Орлов, ваше величество, – ответил за меня де Бюэй, – предлагает дать бой внутри города.

– Да, я предлагаю впустить нугулемцев в Монтеру. Причем впустить торжественно, с почестями и забрасыванием цветами. А в городе, который мы знаем как свои пять пальцев, обрушиться на них всей тяжестью народного гнева.

– Это бред! – подал голос граф Фронтир. – Мы сожжем столицу и не убережем семью короля!

– Я – за! – неожиданно решительно заявил глава монтерской стражи, поднимая вверх правую руку.

– Я тоже! – присоединился начальник Департамента безопасности.

Не сговариваясь, подняли руки оба капитана гвардии, хотя Репнин и делал при этом кислое лицо. За ними адмирал д’Орио и губернатор Рохалес.

– Тяжелый путь, но тут хоть какие-то шансы есть, – присоединил свой голос де Калонже.

– Решение принято, господа! – торжественно провозгласила королева Мария. – Действуйте, шевалье!

А это уже было обращение к моей скромной персоне. И головы всех присутствующих повернулись в мою сторону.

Я плохо помню, как выходил на кровлю большого навеса над главным входом в Лазурный замок. Дойдя до его края, я оказался практически над самым краем толпы горожан, в этот пасмурный осенний день заполонившей всю королевскую площадь. На минуту у меня перехватило дыхание от вида этого человеческого моря, от гула голосов и тысяч обратившихся ко мне взглядов.

Но тут сопровождавший меня Ульмарк протянул мне жестяной рупор, я поднял руку, призывая площадь к тишине, а когда толпа немного утихла, поднес ко рту рупор и заговорил:

– Меня зовут Рене Орлов. Я командир Патруля со Второй Ремесленной улицы, думаю, все обо мне слышали. Я знаю, что вас сегодня сюда привело, и знаю, что нам всем нужно делать!

Толпа было зашумела, но быстро успокоилась, и я смог продолжить.

Я рассказывал про нашего доброго короля Филиппа, неустанно пекущегося о благоденствии своих подданных, и про то, как все королевство процветает под его мудрым руководством, особенно на фоне завистливых и жадных до чужих успехов нугулемцев. Потом перешел к небывалому вероломству все тех же нугулемцев, выразил уверенность в том, что король разобьет их и изгонит из Эскарона. Не преминул напомнить о трех сутках, дающихся любым полководцем своей армии на разграбление захваченного города. Затем коснулся в своей речи королевского совета, который буквально умолял королеву Марию и принца Луи бежать из города, но получил в ответ от коронованных особ решительное «нет!». И тут же перебил восторг горожан заявлением о том, что солдат в Монтере почти нет, защищать столицу некому и вся надежда только на них, столичных жителей.

– Только вы, монтерцы, можете встать с оружием в руках на защиту своих домов, своих семей и своей королевы и королевских сыновей! Только от вас зависит: есть ли шанс у Монтеры и всего Эскарона или нет! Я прошу помощи у тебя, Монтера, помощи и защиты для королевской семьи!

При этих словах я опустился перед толпой на колени, чем ввел ее в состояние ступора. Не каждый день дворяне просят о чем-то простолюдинов, да еще стоя на коленях!

Когда же вслед за этим народная масса снова заволновалась и резко перешла в восторженный визг, я понял, что это уже не связано с моей более чем скромной персоной. Обернувшись, я обнаружил шагающего ко мне принца. Мальчик был очень бледен, но изо всех сил старался выглядеть решительным. Наверное, именно это и есть самая настоящая храбрость – когда тебе страшно до чертиков, но долг и честь не позволяют отступать. За наследником престола устремилась к краю навеса группа поддержки в составе королевы-матери, князя Репнина, графа Фризе, герцога Рохалеса, пятерых гвардейцев Ульмарка. Взволнованной квочкой пытался не отстать от дочери граф Фронтир, цвет лица которого заставлял всерьез опасаться апоплексического удара. Граф то и дело хватался рукой то за грудь, то за голову, не переставая при этом о чем-то увещевать свою венценосную дочь.

Толпа постепенно затихла и склонила головы в поклоне. Принц Людовик достиг края крыши и остановился, растерянно глядя на безмолвное людское море. Рядом с ним завороженно взирала на заполненную толпой площадь королева Мария. Остальные сопровождающие остались шагах в пяти позади. То ли не смели мешать особам королевских кровей, то ли просто никто не знал, что нужно делать. Пауза затягивалась, горожане с нетерпением ждали действий от принца, а у того от волнения словно язык к небу присох. Пришлось опять мне проявлять инициативу и спасать ситуацию.

– Держите, ваше высочество, – прошептал я, протягивая наследнику эскаронского престола свою шпагу, – как только я произнесу фразу «смерть Нугулему», прокричите то же самое и поднимете ее над головой.

– Монтера! – это уже прозвучало в рупор и для толпы. – Жители Монтеры! Вас пытались напугать слухами, что королевская семья бежала из города. Это ложь! Короля Филиппа нет в столице, но королева здесь, и принцы Луи и Доминик тоже здесь, с вами. И принц Луи готов вместе с вами умереть, но не отдать Монтеру нугулемцам! Смерть Нугулему!

– Смерть Нугулему! – раздался рядом порядком осипший юношеский вскрик, и над головой Луи сверкнула фамильная шпага Орловых.

– Смерть Нугулему! – отозвалась площадь.

– Смерть!

– Смерть!

– Смерть Нугулему! – ревела воодушевленная толпа, и оставалось лишь сожалеть о том, что вражеской армии нет здесь прямо сейчас. Можно было быть уверенными в том, что ополчение придет на зов принца Луи.

– Ты страшный человек, Орлов, – задумчиво глядя на меня, промолвил Бюэй полчаса спустя, как только большая часть принимавших участие в совете людей, назначив меня временно комендантом города вместо де ла Фронтира, покинула помещение, – управлять толпой – это редкий дар.

– И нужно благодарить Господа за то, что этот человек на нашей стороне! – на мое плечо опустилась увесистая рука Ульмарка.

– Дурацкий план! В случае неудачи головой ответишь! – в свою очередь прошипел мне в лицо Репнин, прежде чем покинуть помещение.

– Неповиновение или игнорирование приказов будет караться смертью! – крикнул я ему вдогонку.

– «Ха» три раза! – раздалось уже из коридора.

– Советую тебе прирезать его под шумок, – усмехнулся лимонник, – если уж Влад кого невзлюбил, то это навсегда.

– Не волнуйся, Рене, – поспешил успокоить меня граф, – он будет выполнять твои приказы.

С этой минуты закипела работа. Все выезды из города были перекрыты. Через час прямо в королевском дворце я встретился со старшими всех городских кварталов, а еще через два часа из восточной части Монтеры на правый берег Солы начали спешно перевозиться женщины, дети, старики и наиболее ценное имущество. В обратном направлении потянулись подводы с камнем и древесиной. На Восточный тракт в срочном порядке отправлялись все бригады каменщиков, плотников, грузчиков. Из арсенала и купеческих складов выгребались все оружейные запасы: мушкеты, пули, порох, арбалеты, болты к ним, сабли и шпаги, даже луки и копья. Все это распределялось между главами восточных кварталов, а те уже вооружали население. Деньги на оплату работ и компенсацию торговцам удалось выбить из интенданта финансов с большим трудом. Решающим фактором оказались слова герцога де Калонже о том, что если правительство не потратит деньги на вооружение Монтеры сегодня, то завтра вся казна достанется нугулемцам.