Туман в начале осени в Лондоне не редкость. Но сегодня он сгустился настолько, что когда я вышел на Эбби-роуд, где находилась мастерская Д’Эрбле, то не знал, в какую сторону идти. Добраться до цели удалось чуть ли не на ощупь.

У двери, над бронзовой табличкой с причудливой надписью «Мистер Дж. Д’Эрбле» висел не менее причудливый бронзовый молоток, которым я поспешил воспользоваться.

В ответ на мой стук за дверью послышались легкие шаги, отчего мое сердце забилось в два раза быстрее, и вскоре на пороге возникла Мэрион в очаровательном наряде – простая юбка, блузка с закатанными рукавами, сверху передник – и с милой улыбкой на хорошеньком лице. С трудом подавляя острую жажду прямо тут же обнять ее и поцеловать, я вынужден был ограничиться лишь теплым пожатием руки. После чего мы прошли в мастерскую, где я в приятном изумлении остановился.

– Что? – спросила она.

– У вас едва ли не кунсткамера!..

Мэрион с улыбкой оглядела мастерскую, понимая мое удивление.

Мастерская представляла большой прямоугольный зал с частично застекленной крышей и единственным большим окном наверху. На стенах полки, полки, полки, а где их нет, крючки, с которых рядами свисали муляжи человеческих конечностей и лиц, последних больше. На полках теснились бюсты и невысокие фигурки без рук. Все это выглядело довольно жутковато, поскольку на головах отсутствовали волосы.

– Почему они все лысые? – поинтересовался я.

– На них надевают парики, – пояснила она. – А волосы мешают. Кстати, натурщицам, с которых отец лепил головы, не нравилось видеть себя безволосыми. И ему приходилось делать их с волосами, а потом убирать специальным инструментом. – Мэрион прислушалась. – Кажется, кипит чайник. Я скоро приду.

Пока она готовила чай, я обошел мастерскую, любуясь слепками голов и лиц. Некоторые были с закрытыми глазами. Когда мы сели пить чай, я спросил, почему так.

– Вы, наверное, подумали, что это посмертные маски, – сказала она. – Нет, отец лепил их с живых людей, приглашенных натурщиц. А глаза выполнял позднее.

– Должно быть, неприятно лежать с лицом, обмазанным гипсом, – заметил я. – А как же они в это время дышали?

– Через специальные трубочки. И отец использовал качественный гипс, который быстро твердеет. Так что вся процедура занимала несколько минут.

Мы помолчали. Затем я спросил, появились ли у нее заказы.

Мэрион улыбнулась:

– Целых три. Так что на ближайшее время работой я обеспечена. А что у вас? Закончили замещать доктора Корниша?

– Да. Теперь я опять безработный.

– Постарайтесь найти практику в Лондоне. – Она вздохнула. – Не могу представить, что вы куда-то уедете. Хотя бы ненадолго. Мы с Арабеллой уже привыкли к нашим воскресным встречам.

– А если бы вы знали, с какой радостью предвкушаю их я! Даже не верится, что мы совсем недавно познакомились.

Она потупилась.

– Всего несколько недель? А мне кажется, что я вас знаю многие годы, чуть ли не с детства. Вы как-то сразу внушили доверие.

– Очень рад это слышать.

– И вообще, вы очень милый. И наделены редким даром воспринимать невзгоды других как свои собственные.

– Ну, это касается только вас, – признался я. – С тех пор как вы оказали мне честь быть вашим другом, я с огромной радостью готов взять на себя все ваши беды.

– Как приятно это слышать, – пробормотала она, краснея.

Мы помолчали. Затем она спросила, снова наливая чай, мне и себе:

– Вы давно виделись с доктором Торндайком?

– В последний раз несколько дней назад. Кстати, я вспомнил, он просил меня выяснить, принимал ли ваш отец заказы на гальванотипии.

Она задумалась.

– В последнее время папа занимался гальваникой только для себя. А насчет заказов – не знаю. Для этого есть специальные мастерские. А почему доктора Торндайка интересует гальванотипия?

– Он хочет проверить некоторые факты, – туманно объяснил я. – Это важно для расследования.

Мэрион кивнула:

– Мы сейчас допьем чай и посмотрим в шкафу, где лежат матрицы для гальваники. Гипсовые и гуттаперчевые. Отец их сохранял на всякий случай. Вдруг понадобятся. Может, найдем что-то интересное.

Мэрион достала из кармана связку ключей, и мы направились к большому шкафу в углу. Здесь она выбрала нужный ключ, но не успела вставить в замочную скважину, как дверца открылась.

– Странное дело, – удивленно проговорила она. – Сегодня утром входная дверь была не заперта. Я подумала, что забыла закрыть вчера, хотя такого еще никогда не было. И вот теперь шкаф, оказывается, тоже открыт. Но я точно помню, что вчера вечером его заперла, когда поставила на место ящик с рабочим воском для моделей. Что вы на это скажете?

Что я мог сказать?

– Похоже, кто-то этой ночью побывал в мастерской, орудуя отмычкой. Посмотрите в шкафу, все ли там на месте.

Она быстро оглядела полки.

– Здесь кто-то шарил. Все вещи сдвинуты, а одна матрица сломана… Надо проверить, не пропало ли что. Матрицы здесь лежат в том же порядке, в каком их оставил отец.

Мы подтащили к шкафу небольшой рабочий стол и начали выкладывать на него матрицы, одну за другой. В основном это были плакетки и медальоны. Она внимательно осматривала каждую, а я вносил ее в список. Закончив, мы все возвратили на место. Мэрион прочитала список, поразмышляла несколько секунд и посмотрела на меня.

– Вроде бы ничего не пропало. Но тут могли быть матрицы, о которых я не знала.

Мэрион заперла дверцу, и мы собирались отойти, как я вдруг заметил выглядывающий из-под шкафа предмет. Шкаф стоял на низких ножках примерно в полтора дюйма высотой. Я опустился на колени и достал его. Это был фрагмент небольшой гипсовой матрицы.

– Я ее впервые вижу, – проговорила Мэрион, внимательно рассматривая кусок. – Это какая-то монета.

– Вот оно что, монета, – произнес я. – Очень интересно.

Этот фрагмент был очень похож на слепок, который изготовил Полтон. Можно было легко различить нижнюю часть бюста короля и несколько букв, а также маленького слона с седлом. Сомнений не оставалось. Это матрица, с помощью которой была сделана копия монеты. Надо передать фрагмент доктору Торндайку.

Я аккуратно поместил кусочек матрицы в свой кисет (более надежного места не нашлось), а Мэрион тем временем не сводила с меня испуганных глаз.

– Вы понимаете, что это значит? Вчера ночью здесь побывал он.

Скорее всего так оно и было. Убийца ее отца каким-то образом забрался в мастерскую и рылся в шкафах.

Мы долго стояли в смятении, глядя друг на друга, как вдруг в напряженной тишине в дверь громко постучали.