Никто из турок не держал при себе мушкетона — только ятаганы и короткие копья — из чего Светлов сделал вывод, что Крепость Росс обесточена.

Впрочем, одной лишь кражей батареек победители не ограничились: тащили все, до чего смогли дотянуться: ворохи одежды, батареи мисок с едой, инструменты, заготовки для клинков, Иннину гитару в чехле… Добро рассовывалось по рюкзакам, также ворованным: туго набитые, они выстраивались в ряд на траве, набралось их там уже не менее дюжины.

Закончив паковать награбленное, захватчики занялись пленниками. Выдергивая их по двое, турки надевали на шеи каждой паре длинную палку с разветвлениями на обоих концах, плотно замыкаемыми при помощи веревок — где уж злодеи добыли эти пыточные устройства, в Крепости выломали или с собой принесли, оставалось только гадать. Жестко скованным таким образом попарно бедолагам на спину еще и вешались рюкзаки. Картина вырисовывалась фантасмагорическая, просто Жюль Верн какой-то с его невольничьими караванами: «Я капитан Себастьян Перрейра, торговец черным деревом!..» В какой-то момент Олег даже всерьез задумался, не снится ли ему все это. Не, ну, бред же! Стремясь развеять кошмар, он попытался ущипнуть себя, но сделать это с заломанными за спину, связанными и затекшими руками не сумел. А жаль — каким простым мог оказаться выход!

Случайно так вышло или нет, но в паре со Светловым оказалась Инна. Иноземцеву поставили впереди, его — сзади, и темный затылок девушки теперь все время был у него перед глазами — вертеть головой в этой дьявольской упряжке было почти невозможно. Инне рюкзака не досталось, а тот, что нацепили Олегу, пока казался не слишком тяжелым — должно быть, в нем была одежда. Тем, кому выпал металлический груз, наверняка пришлось гораздо хуже.

Полуобнаженной Аде Хюррем от щедрот швырнула на траву брюки — не новые, грязные и рваные. Чтобы пленница смогла их надеть, туркам пришлось развязать ей ноги — Демир и Ахмет, занялись этим с большим энтузиазмом, явно хватаясь при этом пальцами не только за узлы веревок. Процедура одевания затянулась — руки Аде распутывать не стали, и пока девушка под гогот надсмотрщиков, извиваясь ужом, каталась по траве, силясь попасть ногами в штанины, все остальные ее товарищи по несчастью оказались уже разбиты на пары, и партнера ей не хватило. Куда в итоге турки определили «лишнюю» узницу, Олег не видел — ту отвели назад, за пределы поля его зрения — но задался проблемой: как так вышло, что число пленников — нечетное? Их было восемнадцать. Минус Галя, минус убитый Рома… Все равно чет. Значит, погиб еще кто-то? Или наоборот, сбежал и сохранил свободу?..

— Слушайте, и не говорите потом что не слышали! — сложив ладони рупором, громогласно обратился к пленникам бородач Демир. — Скоро мы отправляемся! Любой, кто попытается выйти из колонны, будет убит на месте! Любой, кто попытается сбросить порученный ему груз, будет убит на месте! Любой, кто остановится без разрешения — будет убит на месте! Помните: нам не нужны непослушные рабы!

Между ним и Олегом степенно проследовали Хюррем и усатый капитан. В каждой руке девушка несла по золотой пирамидке батарейки.

— Хюррем! — надтреснутым голосом — говорить с тугой петлей на шее было тяжело — окликнул турчанку Олег.

Та даже бровью не повела.

— Хюррем-ханым!

Уважительное обращение подействовало: девушка остановилась и вопросительно посмотрела на пленника, при росте на полголовы ниже Светлова как-то ухитрившись сделать это сверху вниз.

— Объясни: почему? — выговорил Олег. — Почему вы так поступили?

Проворно подскочивший к начальству Демир донес смысл его слов офицерам. Усмехнувшись, турчанка что-то сказала в ответ.

— Что тебе до причины, несчастный? О последствиях переживай! — перевел бородач.

Офицеры заняли место во главе каравана, и через минуту тот тронулся в путь.

Шли по укатанной вездеходом просеке, левой колеей пленники, правой — охрана. Пара Олега и Инны оказалась первой в колонне, за ними двигались рыжий Артем и Аня — но видеть их Светлов не мог, да и не пытался: все его внимание было сосредоточено на том, чтобы не запнуться о собственную веревку на щиколотках. На длину шага той вполне хватало, но, сворачиваясь при ходьбе петлей, она так и норовила накинуться на мыс кроссовка, что означало бы неизбежное падение — а там и шею недолго сломать, не себе, так спутнице! Инна впереди один раз так едва не споткнулась, но вовремя выдернула стопу из силка, почти метр проскакав на одной ноге и едва не оторвав при этом Олегу голову. Судя по хрипам, вскрикам и турецкой ругани, периодически доносившимся сзади, далеко не все в колонне были столь же удачливы.

После того зацепа Инна стала при каждом шаге выносить ногу далеко в сторону, описывая стопой широкую дугу. Олег перенял у нее эту манеру: так действительно было больше шансов не споткнуться, но и усилий на это требовалось вдвое против прежнего. Спина у Светлова взмокла почти сразу, пот ручьями струился со лба, заливая глаза, и не было никакой возможности его утереть или хотя бы стряхнуть. О том, чтобы снять куртку, в которой с каждой минутой становилось все жарче, естественно, не приходилось и мечтать.

Первый привал устроили через два часа, но на колени для отдыха Олег опускался с таким ощущением, словно прошагал по пеклу минимум полдня. Пленникам выдали по глотку воды — Ахмет прошел вдоль колонны с баклажкой, внимательно следя, чтобы, не приведи Аллах, никто не выпил больше положенного. На землю при этом, похоже, пролилось куда больше, чем попало в горло узникам, но это турка как раз не заботило.

Во время стоянки Олег попытался заговорить с Инной, но на разделявшем их расстоянии, да еще при невозможности для девушки обернуться, сделать это можно было только почти крича, и после первых же сказанных в голос слов к Светлову подбежал охранник и ударил по лицу древком копья — не сильно, даже губу не разбил — просто велел таким образом заткнуться.

Не прошло и четверти часа, как Хюррем велела Демиру скомандовать выступление.

…Людей, словно полуденный мираж поднявшихся из травы ну пути каравана, Олег заметил лишь после того, как Инна внезапно остановилась: на марше юноша по-прежнему предпочитал смотреть исключительно себе под ноги. Дорогу скорбной колонне заступили двое: одетые в одинаковые бежевые футболки и брюки смуглый парень лет двадцати с американским автоматическим карабином М4 наперевес (Светлов, как и большинство пацанов, неплохо разбирался в современном оружии) и невысокая девушка с длинными светло-русыми распущенными волосами. Парня Олег видел впервые, а вот девушка была ему знакома… Прикрыв глаза, Светлов шумно выдохнул: вот теперь не оставалось никаких сомнений, что это сон. Все могло произойти взаправду: предательство союзников, позорный плен, рабские оковы, неожиданная помощь, но вот ее, девушки этой, быть здесь наяву не могло никак. Она осталась там, на Земле, в Москве. В невозвратном прошлом.

— Всем положить оружие на землю! — грозно прокричал незнакомец, наводя карабин на удивленно застывших турецких офицеров. Затем повторил тоже самое по-английски, но Демир уже вовсю переводил своим командирам.