ними закрылись, леди Кавендиш улыбнулась: этим пройдохам не удалось скрыть того, что они уходят разочарованными. Скорее всего, они так и не добились того, на что рассчитывали. Теперь герцогиня знала, что никакого другого покупателя нет и что ювелиры приходили сюда, чтобы набить камню цену. И они стали бы это делать, начни она упрекать их или ругаться с ними. В общем, дело с камнем сдвинулось с мёртвой точки. И теперь герцогиня ещё больше хотела заполучить этот рубин. Но пока до него ей было не дотянуться, и она, вздохнув, позвонила в колокольчик и потребовала себе чая.

⠀⠀ ⠀⠀

*⠀ *⠀ *

⠀⠀ ⠀⠀

Вечером того же дня Зоя, добравшись до дома, тщательно изучила свой район. И он показался ей очень удобным. Судя по всему, из-за того, что район был на краю города, земля тут была не очень дорога, и у кладбища было много частных домиков, а ещё среди новых домов были узкие проходы. В общем, тут легко было оторваться от слежки или если случится погоня. Да и кладбище было очень кстати, там тихо, пустынно и красиво, как раз место, где можно было назначать встречи. Пообедав наваристой куриной похлёбкой с клёцками в той же дешёвой столовой, в которой она вчера ела гороховый суп, Зоя купила дешёвый романчик в мягком переплёте и вернулась домой, где отдохнула немного. А потом уже хотела снова вылезти на крышу и уже при свете дня рассмотреть запасной путь отхода, но в этот момент кто-то постучал в её дверь.

Быстро спрятав кинжальчик в рукав и взведя курки на пистолетике, она подошла к двери.

— Кто там?

— Домоуправляющий Кольберг, — раздался из-за двери зычный голос, в котором угадывались повелительные нотки. — Открывайте дверь, иначе я открою сам, у меня есть ключ!

«Ключ? Вот гад какой. Наверное, это тот самый Пауль, о котором говорил домовладелец. Зачем припёрся? Что ему нужно? Сказать, что не одета? Что моюсь? Так он придёт опять. Или ещё вломится. Нет, нужно выяснить всё сейчас, чтобы больше не таскался сюда». Она не была уверена, что этот тип пришёл один, поэтому, взяв в левую руку пистолет и спрятав его за спину, чуть приоткрыла дверь. И выглянула в образовавшуюся щель.

Это был крупный и румяный человек в возрасте двадцати пяти-двадцати семи лет. На круглом животе, всем напоказ, от жилетного кармана до пуговицы висела массивная золотая цепочка. Видимо, и часы у него должны были быть из золота. Вид господин Кольберг имел важный, ибо осознавал свою значимость.

— А ну-ка, фройляйн, — он весьма бесцеремонно навалился на дверь, и так как Зоя не смогла удержать такого напора, ввалился внутрь. И стал нагло осматриваться. — Так, значит, господин Цомерман впустил вас в эту комнату?

— Впустил, — отвечала девушка. Ну а что она ещё могла ответить?

А домоуправляющий прохаживался по комнате, поглядывая на развешенную одежду Зои, выглядывая в окно и даже заглядывая под кровать. Потом, видимо, удовлетворившись осмотром, он взглянул на неё:

— Значит, вы Гертруда Шнитке.

— Да, я показывала паспорт, когда заселялась.

— Я знаю, я видел запись в домовой книге. Вас записывал в неё сам господин Цомерман.

— Именно так, — вежливо отвечала Зоя и добавила: — А вы господин Пауль, управляющий домом?

— Пауль? — Кольберг возмущённо вылупил на неё глаза.

— Да, господин Цомерман сказал, что у него есть управляющий делами дома Пауль, — ничуть не смутившись, ответила девушка. — Я почему-то подумала, что это вы и есть.

Управляющий аж встрепенулся от такой фамильярности; он поднёс толстый палец к лицу Зои и произнёс с важностью:

— Это для господина Цомермана я Пауль, а для вас, фройляйн, я господин Кольберг, и прошу этого не забывать!

— Конечно, конечно, как прикажете, господин Кольберг, — сразу согласилась дева.

Видимо, её тон удовлетворил важного господина, и он чуть успокоился и теперь продолжал скорее нравоучительно, чем возмущённо:

— Я поставлен здесь следить за порядком и предупреждаю вас, фройляйн Шнитке, что я не допущу просрочек оплат: как квартплаты, так и сборов за воду и электричество; также буду проверять исправность имущества дома. Надеюсь, вы умеете пользоваться ватерклозетом?

— Разумеется, можете не сомневаться, — сразу отвечала девушка.

— Имейте в виду, — он снова стал грозить ей пальцем, — за всё утраченное имущество дома я буду взыскивать с вас полную стоимость или стоимость ремонта.

— Это очень справедливо, — согласилась Зоя. — Я полностью с этим согласна.

Кажется, ему больше нечего было сказать, и он ещё раз стал осматривать комнатку, снова заглянул под кровать и в уборную, а потом остановился и уже с прищуром и подозрением взглянул на девушку.

— А вы собираетесь тут проживать одна?

— Да, одна, — отвечала она ему.

— Так и живите. И не смейте меня дурить, я очень этого не люблю! Я не допущу, чтобы к вам захаживали… визитёры. Знайте, у нас приличный дом.

— Я и сама искала именно такой, — заверила его Зоя. — Ко мне никто не будет ходить, уверяю вас.

— Интересно, а на что вы живёте? — спросил он и тут же добавил со свойственной ему важностью: — Не подумайте, я не лезу в чужие дела, это не в моих правилах — совать нос в чужие кошельки, но на какие деньги вы собираетесь жить? Жильё нынче стоит недёшево. Может быть, вам будут присылать родственники?

— Нет, я в том не нуждаюсь, я и сама о себе могу позаботиться, — отвечала ему Зоя, и отвечала с гордостью, — я кружевница, я зарабатываю шесть шиллингов в день. Так что ваши опасения насчёт моей платёжеспособности, герр Кольберг, напрасны.

— Надеюсь, что это так, — важно произнёс домоуправляющий и не отстал от неё, а продолжил свой допрос, но на этот раз тон его был неприятно слащавым, он даже начал ей улыбаться, что девушке показалось даже хуже, чем его напыщенность. — А есть ли у вас, фройляйн Гертруда, — теперь он даже назвал её по имени, — кавалер или, как ещё говорят, ухажёр?

— Нет, — твёрдо отвечала дева, — ни кавалеров, ни ухажёров у меня нет, но у меня есть жених, с которым я помолвлена и который через четыре месяца, как только закончит курсы авиаторов в Дортмунде, приедет сюда и за которого я тут же выйду замуж.

— Ах, у вас есть жених, — с заметным разочарованием произнёс домоуправляющий. И вдруг своими толстыми пальцами схватил Зою за щёку. — Ну конечно, у вас есть жених, вы же такая милашка.

Деве это прикосновение было неприятно. Если бы так сделал, ну, например, старый рыбак Шмидт своими заскорузлыми от тяжёлой работы пальцами, или брат Тимофей, она бы