— Да, мэм.

Когда Пия отскребла слои грязи и въедливый запах приюта, она понежилась в горячей мыльной воде, удивляясь, что может вытянуться почти во всю длину. Она могла бы пролежать в теплой водяной колыбели еще хоть целый час, но не хотела заставлять миссис Хадсон ждать. Девочка вылезла из воды и вытерлась — таких толстых и пушистых полотенец она в жизни не видела, — а потом потянулась за стопкой одежды у дверей. Хлопковые панталоны, шелковая сорочка и пара гольфов были сложены поверх сиреневого платья с поясом цвета слоновой кости; ботинки с кожаными пряжками и обтянутыми тканью пуговками казались совсем новыми. Пия надела белье, натянула на голые ноги и мозолистые ступни гольфы и ботинки и облачилась в шикарное муслиновое платье. Оно подошло ей почти идеально, к тому же ткань приятно льнула к телу. Никогда еще девочка не носила такой нарядной и удобной одежды, но, несмотря на восторг, чувство вины только обострилось.

Когда она вошла в кухню, миссис Хадсон и Лео там не было. Топчась около ряда невысоких шкафчиков с многочисленными выдвижными ящиками, накрытых длинной деревянной столешницей, Пия ощутила себя не в своей тарелке, словно попрошайка на празднике у богатых господ. Откуда-то сверху доносились смех и высокий звенящий девичий голосок. Пия подняла глаза к потолку. Каково это — жить в таком красивом доме с братьями и сестрами и обоими родителями? Знать, что тебе ничто не угрожает и что у тебя всегда будет вдоволь еды, хорошая одежда и достаточно денег? Когда-то она и сама не знала разницы между богатыми и бедными, недоеданием и голодом, желаниями и необходимостью. Небо всегда было голубым, мама с папой всегда о ней заботились, и казалось, они останутся вместе навечно. Теперь, как ни старалась Пия, она не могла вспомнить то давнее чувство защищенности.

А чего от нее ждут Хадсоны? Превратит ли Пию новая работа в узницу или ей разрешат покидать дом в свободное время? Скоро ли доктор Хадсон сочтет, что угроза инфлюэнцы миновала? Потом вдруг сердце понеслось вскачь. А что, если уйти прямо сейчас? Пока ее хватятся, она успеет убежать довольно далеко. Можно вернуться домой и спросить у новых жильцов, не приходил ли отец. Прочесать все приюты в городе в поисках братьев. Насколько Пия понимала, в этом доме двери и окна не запирались, не то что в приюте Святого Викентия. Вот он, шанс вырваться на свободу!

В кухне были четыре двери, но девочка не знала, куда они ведут. От волнения она не запомнила дорогу и могла только догадываться, как вернуться к прихожей. Пия глубоко вдохнула и постаралась мыслить логически. Если она сбежит, то останется одна, без дома, без еды, без денег и пристанища. А если на улице ее подберет на улице полиция? Беспризорников часто привозили в приют, а она вовсе не мечтала снова оказаться в сиротском доме, а то и где-нибудь похуже. Возможно, разумнее подождать и посмотреть, как сложится жизнь здесь. У Хадсонов у нее, по крайней мере, будут крыша над головой и пища. Может, свободное от работы время ей разрешат проводить в городе, и у нее появится возможность искать братьев. Если не сейчас, то позже. Не исключено даже, что, завоевав доверие супругов хорошей заботой об их детях, она наберется смелости рассказать им правду, и они помогут ей.

Тут послышались приближающиеся шаги. Решение приняли за нее: бежать было поздно. Пия разгладила платье, выпрямилась и постаралась расслабиться. В двери появилась миссис Хадсон.

— Я положила Лео спать, — сообщила она. — Одежда тебе подошла?

— Да, спасибо, — ответила Пия.

— И обувь?

— Да, мэм. — По правде, ботинки были тесноваты, но жаловаться Пия не собиралась.

— Прекрасно. Я носила это платье в твоем возрасте. Надеюсь, оно не слишком старомодное.

— О нет, мэм. У меня в жизни не было такого красивого наряда.

— Что ж, теперь он твой. А сейчас давай поднимемся в детскую. Пока Лео спит, я представлю тебя его сестрам.

— Хорошо, мэм.

Пия вышла за хозяйкой из кухни и поднялась по широкой лестнице, устланной мягким ковром. С верхней площадки они свернули в большой коридор, часть которого шла вдоль перил над лестницей. Верхний этаж со множеством помещений почему-то выглядел даже более просторным, чем нижний. Миссис Хадсон остановилась у первой комнаты, приложила палец к губам и медленно открыла дверь. По сторонам от пеленального столика стояли белые кроватки с кружевным подзором, под круглым окном притулилось кресло-качалка. В одной из кроваток сладко спал Лео, накрытый голубым одеяльцем, а в другой свернулась клубочком пухлощекая девчушка постарше, выпятив попу в подгузнике и поджав к животику ноги в носках. Она была похожа на рождественского ангелочка с золотыми кудряшками, каких Пия видела в витринах магазинов.

Миссис Хадсон указала на девочку и прошептала:

— Это Элизабет. Ей год и десять месяцев.

Пия улыбнулась и закивала.

Миссис Хадсон некоторое время любовалась дочерью, потом с нежностью взглянула на Лео и на цыпочках вышла из комнаты. Пия тысячи раз видела тот же любящий взгляд у мутти. Казалось, это было в другой жизни. Со слезами на глазах она последовала за миссис Хадсон в коридор и подождала, пока та осторожно закроет дверь. Потом они пошли в другой конец коридора, где из полуоткрытой двери звенели, точно флейта, голоса девочек.

Игровая комната с высокими белыми потолками и светло-серыми стенами была в два раза больше детской. В углу стояла красная лошадка-качалка с желтой гривой и вечной нарисованной улыбкой. Напротив книжных полок, заставленных сказками и книжками с картинками, располагался кукольный домик с миниатюрной мебелью и крошечными обитателями. На мохнатом ковре валялись пупсики, люльки и деревянные кубики. За крошечным столиком в центре комнаты две девочки разливали в кукольные чашечки воображаемый чай, два других стула занимали плюшевый медведь и огромный тряпичный кролик. Девочки взглянули на мать и Пию и, хихикая, вернулись к прерванному чаепитию.

У Пии занялся дух: девочки были похожи как две капли воды.

Миссис Хадсон начала собирать игрушки в коробку.

— Извини за беспорядок, — сказала она. — Даже не знаю, как я буду справляться, когда Лео начнет ходить-.

— Не нужно извиняться, — возразила Пия. — У вас просто прекрасный дом.

Миссис Хадсон улыбнулась и подошла к столику.

— Софи, Маргарет, это Пия, — представила она новую няню. — Она будет помогать мне заботиться о вас. — Девочки переглянулись, поставили чашки и подошли к матери, настороженно разглядывая Пию; одна даже спряталась за юбку миссис Хадсон. Пия тоже окинула их взглядом: прелестные создания с фарфоровой кожей и золотисто-каштановыми кудрями, спадающими до пояса. Миссис Хадсон погладила по голове застеснявшуюся дочку.

— Это Софи, — пояснила она. — Ей три года. Маргарет — наша старшенькая, ей четыре.

Пия про себя облегченно вздохнула. Она не смогла бы ухаживать за близнецами, не думая постоянно об Олли и Максе.

— Привет, — как можно дружелюбнее произнесла она. — Приятно с вами познакомиться. У вас очень красивые волосы и платья.