такое празднество до наступления Фестиваля! Лаланке, вы не откажетесь показать нам одну из своих пантомим?

Доктор Лаланке просигналил трем девушкам; озабоченные настойчивыми приставаниями Иванелло, они не сразу заметили жестикуляцию опекуна, но в конце концов вскочили на ноги и исполнили последовательность головокружительных сальто-мортале.

Иванелло подошел к доктору Лаланке и что-то пробормотал ему на ухо.

Доктор нахмурился:

– Это неприличный вопрос (по меньшей мере чрезмерно откровенный), но я могу ответить на него только положительно.

Иванелло снова наклонился к доктору и о чем-то тихо спросил. На этот раз доктор ответил ему самым ледяным тоном:

– Сомневаюсь, что подобные идеи когда-либо приходили им в голову. – Отвернувшись, доктор Лаланке продолжил беседу с Перрукилем.

Анск-Давеско принес гармонь и стал наигрывать веселую мелодию. Эрмольда, вопреки протестам испуганного Вармуса, вскочила и бодро сплясала джигу.

Закончив танец, Эрмольда отвела Вармуса в сторону и сообщила:

– У меня были ложные симптомы – просто пучило живот. Конечно, мне следовало предупредить вас раньше, но я запамятовала.

– Рад слышать! – отозвался Вармус. – Кугелю эта новость тоже придется по душе, так как в качестве капитана «Авентуры» ему пришлось бы выполнять обязанности акушера.

Так проходил вечер. Каждый из спутников мог рассказать о себе или предложить к обсуждению ту или иную концепцию; тем временем костер догорел – от него остались только раскаленные угли.

Оказалось, что Клиссум сочинил несколько од; по настоянию Эрмольды, он процитировал с драматическим выражением шесть строф из длинной поэмы под наименованием «О Время, неужели ты – исчадие трусливой подлости?», распевая каденцию после каждой строфы.

Кугель вынул колоду карт и предложил Вармусу и Анску-Давеско научить их игре в скакс, утверждая при этом, что победа и поражение в этой игре зависели исключительно от случая. Оба, однако, предпочли слушать Голфа Раби, отвечавшего на дерзкие вопросы Иванелло:

– Никакой путаницы здесь нет! Коллегию иногда называют «Схождением лучей» или даже «Ступицей» – в шутку, разумеется. Сущность, однако, та же.

– Боюсь, это выше моего разумения, – признался Иванелло. – Я заблудился в джунглях терминологии.

– Ага, что я слышу? Слова непосвященного! Но любой термин легко понять, если правильно его объяснить!

– Объясните же, будьте добры.

– Представьте себе колесо, каждая спица которого соответствует одной из бесконечностей, каковых может быть от двадцати до тридцати – точное число все еще обсуждается. Спицы эти сходятся в фокусе чистого разума; они скрещиваются в точке схождения и расходятся, продолжаясь в противоположных направлениях. Местонахождение этой «Ступицы» безошибочно установлено – она расположена на территории Коллегии.

Вармус вмешался:

– Как она выглядит?

Голф Раби долго и пристально смотрел на догорающие угли.

– Думаю, мне не следует отвечать на этот вопрос, – сказал он наконец. – Я не хотел бы создавать в вашем воображении ложные представления – их будет столько же, сколько слышащих меня ушей.

– Столько же, сколько половина слышащих вас ушей, – деликатно поправил экклезиарха Клиссум.

Иванелло лениво улыбнулся, глядя в ночное небо, где в зените мерцал одинокий Альфард.

– Казалось бы, одной бесконечности достаточно для любого исследователя. Рассматривая множество бесконечностей, вы не чувствуете, что берете на себя непосильную задачу?

Голф Раби обратил к молодому человеку большое продолговатое лицо:

– Почему бы вам не закончить пару курсов в Коллегии? Тогда вы сами могли бы постигнуть множественность бесконечностей.

– Я подумаю о такой возможности.

Второй день пути во многом напоминал первый. Фарлоки размеренно шагали вперевалку по дороге, а налетевший с запада бриз подгонял «Авентуру», летевшую в результате впереди головного экипажа.

Стюард Поррейг приготовил сытный завтрак – фаршированных устриц, цукаты из кумкватов и лепешки, обсыпанные пунцовой икрой сухопутных крабов.

Ниссифера не выходила из каюты. Поррейг принес к ее двери поднос и постучал:

– Мадам Ниссифера, ваш завтрак!

– Унесите его! – послышался хриплый шепот изнутри. – Мне не нужен завтрак.

Пожав плечами, стюард как можно скорее удалился – от «запятнанной» позавчера двери все еще исходил мерзейший запах.

Полдник также закончился к удовлетворению пассажиров, хотя на этот раз Кугель попросил Поррейга больше не предлагать Ниссифере никаких блюд, пока она сама не появится в салоне.

Во второй половине дня Иванелло вынес на палубу лютню с длинным грифом, перевязанную бледно-голубой лентой, и спел несколько сентиментальных баллад под аккомпанемент тихих арпеджированных аккордов. Девушки-мимы подошли к нему поближе и с изумлением уставились на лютню; вопрос о том, способны ли они слышать музыку и понимают ли вообще, в чем заключается музыкальное исполнение, стал предметом всеобщего обсуждения. Так или иначе, девушки легли на палубу животом вниз, подпирая подбородки скрещенными пальцами и наблюдая за Иванелло серыми глазами, полными, как могло показаться со стороны, немого восхищения. Осмелев, Иванелло погладил коротко подстриженные черные волосы Скаси. Две другие девушки тут же подобрались ближе, и молодому менестрелю пришлось поочередно погладить по голове Сущь и Рлысь.

Довольный собой Иванелло расплылся в улыбке и спел еще одну балладу; Кугель угрюмо наблюдал за происходящим с полубака.

На этот раз за весь день пути караван проехал мимо единственного маленького поселка, Порт-Титуса. Окружающая местность становилась заметно диковатой. Впереди возвышался массивный горный эскарп – река пробила через него узкое ущелье, и в этой теснине дороге пришлось прижиматься к самому краю воды.

Ближе к вечеру каравану повстречалась бригада дровосеков, нагружавших бревна на баржу. Вармус остановил экипажи и фургоны. Спрыгнув с козел, он пошел наводить справки и вернулся с неутешительной новостью: впереди случился оползень, и дальнейшее продвижение по прибрежной дороге стало невозможным.

Дровосеки вышли на дорогу, указывая на север, в сторону крутых холмов.

– В полутора километрах отсюда отходит боковая дорога, ведущая через Провал Настройщика и дальше по Ильдийской Пустыне. Когда вы проедете по ней три километра, будет еще одна развилка – поверните направо, чтобы объехать ущелье, и в свое время доберетесь до озера Заол и Каспары-Витатус.

Вармус повернулся, чтобы взглянуть в сторону провала:

– И насколько безопасна эта дорога?

Старшина дровосеков ответил:

– По сути дела, нам это неизвестно – в последнее время никто не спускался по Провалу Настройщика. Что само по себе, конечно, настораживает.

Другой дровосек прибавил:

– В «Приюте перевозчиков» ходят слухи о банде кочевников из Карста. Говорят, эти безжалостные дикари умеют устраивать незаметные засады, но они боятся темноты и не нападают ночью. У вас многочисленный отряд – скорее всего, вам нечего опасаться, кроме внезапной атаки из укрытия. Следует, однако, выставить дозорных и внимательно наблюдать за окрестностями.

Младший дровосек вмешался:

– А как насчет скальных гоблинов? Разве они не опаснее бандитов?

– Чепуха! – отозвался старшина. – Все это сказки, которыми детей пугают! Ты еще про перекати-чертей вспомни.

– А все равно они существуют! – упорствовал младший. – Мне