– Ну что, поорал – и полегчало, да? Лучше б своему Тринадцатому молился, или что там у вас принято, у крутых веррарских филинтоцев, или как вас величают… Я человек маленький, ваших обычаев не ведаю…

– Да ты хоть понимаешь, что если ты нас убьешь, если вот так просто в ущелье сбросишь, то… – проорал Жан во все горло, упираясь ногами в стену обрыва и отводя правую руку назад. – Ты только посмотри, болван! Глянь, что у меня в руках! Ты такого в жизни не видел и больше никогда не увидишь!

Чуть погодя над обрывом показались голова и плечи незнакомца. Жан с торжествующим воплем швырнул нож. Клинок ударил неизвестного в лицо… не острием, а рукоятью… и, отскочив, полетел в пропасть.

– Проклятый дождь! – сокрушенно простонал Жан.

Грабитель, раскачиваясь над обрывом, с воплем закрыл лицо ладонями. Жан отчаянно надеялся, что у негодяя выбит или хотя бы ушиблен глаз.

– Локк, давай твой стилет, скорее!

Локк потянулся к голенищу сапога, но тут грабитель, оступившись, беспомощно вытянул руки и сверзился в ущелье. В полете он чудом ухватился за веревку Локка и, стремительно съехав по ней, попал в петлю оттяжки между кожаным поясом Локка и спусковым устройством. Локк задохнулся от внезапного толчка в грудь, ноги бессильно соскользнули с камней, спусковое устройство вытравило веревку, и он, в обнимку с истошно вопящим грабителем, понесся в пропасть.

Извернувшись, Локк вцепился левой рукой в веревку и дернул изо всех сил; веревка натянулась, свободное падение завершилось резкой остановкой, и Локк с грабителем с размаху стукнулись о стену ущелья. К счастью, незнакомец принял удар на себя и на миг обмяк. Локк перевел дух и попытался сообразить, что происходит, но тут грабитель снова завопил и задергался.

– Да прекрати ты, болван несчастный!

В падении они пролетели ярдов пятнадцать. Жан поспешно скользнул вниз, уперся ногами в камни и, сдернув капюшон с головы грабителя, ухватил его за волосы. Локк увидел перед собой изможденное лицо сорокалетнего мужчины с реденькой седой бороденкой и нечесаными космами сальных волос; подбитый левый глаз распух и наливался кровью.

– Не дергайся, дурак!

– О боги! Ой, держите меня крепче! Не бросайте в пропасть! Смилуйтесь, господин хороший! Не убивайте!

– Ах, не убивать? Это почему же? – спросил Локк, изо всех сил упираясь ногами в стену; правой рукой ему удалось дотянуться до голенища правого сапога, извлечь оттуда стилет и приставить к горлу грабителя.

Несчастный, взвизгнув, задрожал от испуга.

– Видишь? – прошипел Локк.

Грабитель кивнул.

– Вот это – нож, – сказал Локк. – Знаешь, что это такое? Там, откуда ты явился, ножи есть?

Грабитель снова кивнул.

– Значит, ты понимаешь, что я могу тебя прирезать и сбросить в пропасть?

– Не надо, не… – заверещал грабитель.

– Заткнись и слушай внимательно. Мы с тобой висим на веревке – на одной-единственной, сечешь? На тоненькой такой веревочке… Случайно, не на той, которую ты только что пилил?

Грабитель, выпучив здоровый глаз, испуганно закивал.

– Превосходно! Лучше не придумаешь, – вздохнул Локк. – Ладно, раз уж она и твой вес выдержала, то, может, пока не порвется.

Где-то в тучах сверкнула зарница, над самой головой гулко прогремел гром.

– Об удобствах на время придется забыть, – продолжил Локк. – Так, не дергайся, не лягайся, руками не маши и вообще не рыпайся. И никаких глупостей не замышляй, понял?

– Да-да, я не…

– Заткнись!

– Ло… Леоканто, – начал Жан. – А не обучить ли нашего нового знакомца искусству полета?

– Я и сам об этом думал, Жером, – ответил Локк, – но ты же помнишь, ворам – благоденствие. Так что помоги мне этого урода отсюда вытащить.

– Ох, спасибочки, премного…

– Да ты хоть знаешь, почему я тебе жизнь решил сохранить, дубина ты стоеросовая?!

– Нет, но…

– Рот закрой. Как тебя зовут?

– Трав.

– Трав… а дальше как?

– А никак. Больше имен не заслужил. Трав из Во-Сармары, и все тут.

– Значит, ты вор? Грабитель?

– Да, вор и грабитель.

– А честным ремеслом ты занимаешься?

– Ох нет, я уж давненько без работы бедствую…

– Что ж, мой новоявленный братец, мой благоуханный нежданный друг, придется тебе признать, что Безымянный Тринадцатый бог существует, поклоняются ему по всем правилам, и посвященные служители у него есть. На твое счастье, я – один из них. Усек?

– Как скажете…

– Не перебивай! Мне сейчас твое бездумное поддакивание ни к чему, лучше отыщи скукоженный желудь, что у тебя вместо мозгов в черепушке дребезжит, и, пока его какая-нибудь белка не утащила, соображай по мере сил. Я тебе к горлу нож приставил, мы с тобой болтаемся над пропастью, в семидесяти футах от земли, нас дождем поливает, а ты меня только что хотел убить. По уму, я тебе должен горло вспороть от уха до уха и в бездну скинуть, так ведь?

– Ой, наверное… О боги, умоляю, простите неразумного, демоны попутали…

– Заткнись, дурень! Соображай дальше. Раз я тебя до сих пор не убил, значит существует какая-то веская причина, которая не позволяет мне сполна насладиться твоей смертью. Так?

– А… ага… Наверное.

– Как тебе уже было сказано, я – посвященный служитель Многохитрого Стража, связанный клятвой строго блюсти его заповеди. Вдобавок неразумно наплевательски относиться к богу, который оберегает тебя и твоих собратьев, а вот я в последнее время об этом, кажется, позабыл.

– А…

– Поэтому, вместо того чтоб тебя убить, я тебе жизнь сохраню. А ты над этим поразмысли, не ленись. Ну что, еретик я или нет?

– А… о боги, у меня в голове туман…

– Там всегда туман, так что не страшно. Итак, напоминаю: не дергайся, не лягайся, не ори. Малейшая попытка сопротивляться – и нашего уговора как не бывало. А сейчас обними меня покрепче и заткнись. Нам еще здесь висеть и висеть.

2

По настоятельной просьбе Локка Жан поднялся первым, медленно и осторожно взбираясь по скользким от дождя камням обрыва. Наверху он поспешно отвязал с пояса страховочную веревку и сбросил ее поближе к Локку и его перепуганному спутнику, беспомощно болтавшимся под скалой, потом снял обвязку и спустил с утеса основную веревку – теперь, когда рядом с подрезанной веревкой болтались две надежные, Локк почувствовал себя в относительной безопасности.

Жан поднял с земли камзол, натянул его на промокшую рубаху – хоть какая-то защита от дождя – и задумался: Трав щуплый, да и в Локке веса немного, так что вдвоем они фунтов на триста потянут. Жан знал, что поднимет такой вес на грудь или даже выжмет над головой, но сейчас – в дождь, на размокшем грунте – любая ошибка была чревата опасными последствиями. В четверти мили от ущелья, за лесом, стояла карета. Разумеется, конь гораздо сильнее любого силача, но кучер лежит в беспамятстве с пробитой головой, а незнакомому человеку непросто распрячь пугливую лошадь и заставить ее сделать то, что нужно.