Баффи домой и своим ключом открыла дверь в тот самый миг, когда Миша собрался задать вопрос об отсутствии необходимых декораций.

Бесцеремонное появление еще одного действующего лица заставило Формана засомневаться в подозрениях, особенно после того как Лиза уединилась с Сашей на кухне, а Покемон достал бутылку виски и сказал: «Судя по всему, твоя супруга соскучилась по общению. Последние два дня она не картины рассматривает, а с Сашей треплется». После чего мужчины выпили и тоже заговорили о разном.

Потом к Покемону приехали ребята из паба, началась подготовка к нашим с Катериной ресторанным посиделкам, Миша убедился, что, несмотря на самоизоляцию, жизнь в квартире № 411 бьет ключом, уединиться в таком бедламе не представляется возможным, а значит, отлучки Лизы и в самом деле носят невинный характер.

Все заинтересованные лица с облегчением выдохнули, решив, что гроза миновала. Миша мысленно попросил у супруги прощения и погрузился в текущую клановую войну. Неудовлетворенный Покемон бил копытом и предлагал провести следующую фотосессию как можно скорее. Осторожная Лиза призывала к сдержанности и вздыхала, вспоминая пылкие встречи. И допустила оплошность, оставив на кухонном столе разблокированный телефон. А Миша Форман допустил свою оплошность: мало того что залез в переписку жены, чего ни в коем случае нельзя было делать, так он, не найдя в мессенджере ничего подозрительного, не поленился сходить в сохраненные фотографии, где обнаружил целую пачку изображений, не имеющих ничего общего с проектом «Изоизоляция».

Зачем Лиза хранила в телефоне отснятую Покемоном эротику, она потом объяснила так: ей нравится разглядывать себя – такую красивую. И еще она совсем не ожидала, что муж устроит обыск. И еще…

Впрочем, какая разница?

Обнаружив фото пластично изгибающейся жены – на белых простынях чужой кровати, Миша Форман затеял грандиозный скандал и давил так сильно, что неопытная Лиза сдалась всего через десять минут.

Она, конечно, знала старое правило: «Никогда не сознавайся!», но одно дело изучать теорию, и совсем другое – противостоять взбешенному мужу, размахивающему неопровержимыми уликами. В итоге, предприняв неудачную попытку заплакать, и еще более неудачную – перейти в контратаку, Лиза совершила внутрисемейный каминг-аут и во всем призналась. Но от страха изменила ключевые моменты истории, сдуру ляпнув, что во время очередной «сессии» хитрый Покемон предложил ей выпить, а потом воспользовался.

Это обстоятельство Мишу взбеленило, и, увидев во дворе обидчика, он немедленно отправился на разборку.

Дальше вы знаете.

– Ты заплатишь! – патетически кричал Миша, дубася Покемона куда придется. – Ты ответишь!

Покемон достойно матерился в ответ, но никак не мог спихнуть с себя рогатого Формана. Я выждал некоторое время, убедился, что помогать знаменитому фотографу никто не собирается, и только хотел растащить драчунов, как на Формана налетела жена.

– Оставь его! – Лиза толкнула мужа в бок, заставив отцепиться от Покемона. – Не трогай!

– Что ты делаешь? – заорал вскочивший Миша.

– Оставь его в покое!

– Да я тебя… – Он был на адреналине, переживал жуткую обиду и плохо осознавал происходящее. Обвинять его не имело смысла, а вот остановить – да, требовалось, что я и сделал, перехватив занесенную для удара руку.

– Черт!

– В себя приди.

– Отпусти!

Форман был настолько разъярен, что собрался врезать мне – другой рукой, но ее перехватил Варидзе.

– Миша, не делай того, о чем потом пожалеешь, – по-доброму сказал он, оттесняя в сторону добермана, поскольку Рекс решил, что хозяина обижают, и зарычал.

– Только этого нам не хватало, – ругнулся Широков, увидев, что его «черныш» тоже заволновался.

К счастью, большие собаки нашего двора отличались хорошим воспитанием, и хозяевам удалось их успокоить.

Лиза помогла Покемону подняться и осталась около него, исподлобья глядя на мужа. Слова были не нужны.

– Я… – Миша огляделся, ухитрился выдержать направленные на него взгляды, громко сказал: – Извините! – Резко развернулся и быстро пошел к подъезду.

Быть мудаком

Насмотревшись на гибель семейного «Титаника» Форманов, я окончательно расхотел бегать и неспешно прогулялся в компании удивленной Баффи по тропинкам «полосы любви». Нужно было подумать и подобрать слова, потому что я твердо решил поговорить с Катериной сегодня. Точнее, прямо сейчас. Поговорить серьезно и окончательно. Будет скандал – плевать. Будут слезы – разберемся. Я устал от неопределенности.

И да: мне нужно было собраться с духом. Я понимал, что затянул с разговором, но сделанного не воротишь, и потерю времени придется компенсировать компромиссом. Собственно, молчаливая прогулка вдоль Москвы-реки понадобилась мне для того, чтобы окончательно определиться: готов ли я к компромиссу? И если вам кажется, что ответ на этот вопрос дать очень легко, вы крупно заблуждаетесь. Я спрашивал себя, готов ли поступиться ради Катерины гордостью и принципами? Готов ли по-настоящему забыть об измене, то есть не вспоминать никогда? Смогу ли я верить ей? Захочу ли?

Пытался понять себя.

А когда понял, что ответ на все вопросы – «Да», свистнул Баффи и вернулся домой. И по дороге был мрачен. Я прекрасно понимал, что одно дело – решиться на компромисс, и совсем другое – выслушать все, что мне предстоит выслушать, – и решиться на компромисс. Однако дома…

Дома меня ждала записка: «Милый, мама попросила срочно приехать. Позвоню».

Упс!

Я на автомате помыл и покормил Баффи, сварил кофе, уселся за кухонный стол, перечитал записку, размышляя, как на это реагировать и следует ли звонить Катиной маме. И знаете, едва не пошел по стопам Формана. Желание проверить, действительно ли жена отправилась к родителям, в какой-то момент стало настолько сильным, что я почти решился. Чувствуя себя полным кретином, я налил на два пальца виски – для храбрости, для чего же еще? Вздохнул, но выпить не успел.

Пришло сообщение, состоящее из одного лишь знака вопроса.

Несколько секунд я медитировал над ним, затем ответил: «У меня!» и через пять минут целовал посреди гостиной Ольгу.

– Я думал, ты на даче.

– Вернулась на пару дней.

– Спасибо, что не забыла обо мне.

– Как я могла? – Ольга обняла меня за шею и улыбнулась, когда я начал расстегивать на ней блузку. – Ты почему один?

– Потом расскажу.

Блузка упала на ковер, и я впился губами в ее теплую, мягкую грудь. Одновременно борясь с застежкой бюстгальтера.

– Только не оставляй следов.

Я не ответил: облизывал ее розовые соски.

– Сколько у нас времени?

– Сколько нужно.

– Сколько?

– Два часа точно есть.

– Тогда хватит болтать, – сказала она и сама расстегнула джинсы.

И тусклый день заиграл яркими красками, потому что Ольга…

Я уже говорил, что понятия не имею, почему она меня заводит? Неистово, до сноса крыши. Я понятия не имею, что за химия рождается во мне, но не могу ей противиться. И не хочу противиться.