— Если ты боишься, — выпалил я, — то так и скажи. Мы с Присциллой можем уйти отсюда.

Похоже, мой гнев Говарда лишь насмешил, но в следующий момент мне и самому стало понятно, какими глупыми — и несправедливыми — были мои слова. Говард ведь уже доказал, что желает мне только добра.

— Я не боюсь, — сказал он. — Для этого нет оснований. Во всяком случае, здесь. Я ведь не случайно живу в этом убогом доме, Роберт. Это жилище — своего рода крепость. Никто, имеющий дело с черной магией, не может приблизиться сюда без моего разрешения. Ни Йог-Сотхотх, ни Цтхулху здесь не могут причинить нам никакого вреда.

— Прости, — пробормотал я.

— Тут нечего прощать, — сказал Говард. — Я тебя понимаю, парень. Да и Присцилла — чудесная девушка, должен это признать. У вас с ней уже есть планы на будущее?

Я отрицательно покачал головой. Мы с ней были уже три недели вместе, но оба избегали разговора о том, что будет после того, как мы разыщем Говарда. Для нас обоих было ясно, что нам, возможно, придется расстаться.

— Пока что нет, — сказал я. — Присцилла хотела найти себе какую-нибудь работу здесь, в Лондоне. Но теперь…

— …это уже ни к чему, — сказал Говард. — Ты достаточно богат, чтобы позаботиться о вас обоих. Однако проблема заключается отнюдь не в этом.

— А в чем? В пресловутом третьем маге?

Говард кивнул.

— Он напал на твой след. Твой или Присциллы — это уже не важно, если вы действительно хотите быть вместе.

Я еле сдержался.

— Я не могу расстаться с ней, — сказал я. — По крайней мере сейчас. Если этот маг действительно существует, то он ее убьет, как только она останется одна. Она абсолютно беззащитна.

— Боюсь, ты прав, — пробормотал Говард. — Кажется, после всего того, что произошло, у нас не остается другого выбора, кроме как вступить с ним в борьбу. Вы не можете постоянно прятаться здесь. Да и не станете же вы всю оставшуюся жизнь бегать от него.

— Поэтому мы должны его уничтожить.

— Да, конечно, — согласился Говард. — Однако не думай, что это будет легко сделать. Шоггот, с которым ты сражался, — это только одно из многочисленных средств борьбы, имеющихся в арсенале третьего мага.

Я отхлебнул из чашки и на некоторое время задержал свой взгляд на красно-коричневом напитке. На его поверхности я увидел искаженное отражение моего лица, и на секунду мне показалось, что оно похоже на скалящийся безглазый череп. Я вздрогнул.

— Но кто он? — спросил я. — Один из ДОИСТОРИЧЕСКИХ ГИГАНТОВ?

Говард улыбнулся, как будто я задал необычайно глупый вопрос.

— Нет, — сказал он. — Определенно нет. Иначе мы оба были бы уже мертвы.

Он засунул руку в карман своего жилета, достал оттуда какой-то маленький предмет и бросил его мне. Я поймал его, чуть было не уронив при этом чашку с чаем.

— Этот камень защитит своего владельца и от Шоггота, и от призраков низшего уровня, если они явятся по чьему-то заклинанию, но вот в борьбе с любым из ДОИСТОРИЧЕСКИХ ГИГАНТОВ от него пользы не больше, чем от мухобойки, — сказал Говард.

Я с изумлением крутил этот небольшой предмет у себя в руках. Это был камешек размером где-то с шестипенсовую монету, однако имеющий форму выпуклой пятиконечной звезды. Его поверхность походила на металлическую, однако на ощупь была пористой и шероховатой. И, самое главное, казалось, что этот предмет — живой. Я нерешительно протянул камень Говарду.

— Исходя из того, что мне рассказал мой отец, — сказал я, — Йог-Сотхотх теперь свободен, поскольку он уже выполнил то, ради чего его вызвали колдуньи из Иерусалимского Лота. Его задача ведь состояла в том, чтобы уничтожить моего отца, и он это уже сделал.

Говард кивнул:

— Это верно. Но он — темная сила, Роберт. Злобное — необычайно злобное — существо, которое живет только для того, чтобы убивать или уничтожать. Так же, как и ему подобные.

Уже второй раз Говард намекал на то, что, кроме Йог-Сотхотха, есть еще и другие ДОИСТОРИЧЕСКИЕ ГИГАНТЫ, но я опять не обратил на это никакого внимания. Уже одна мысль о том мощном существе со змееподобными щупальцами, которое я видел тогда, в море, вызывала у меня тошноту.

— Как и колдуньи из Салема, все они — силы тьмы, — продолжал Говард. — А силы тьмы так или иначе помогают друг другу, даже когда их никто и не заставляет это делать. Те колдуньи уже не могут заставить Йог-Сотхотха попытаться убить тебя, Роберт. Но он все равно это сделает, если сможет.

Его слова казались мне какими-то театральными, однако я продолжал молчать, пытаясь осознать сказанное им.

Говард некоторое время смотрел мне прямо в глаза, затем покачал головой и резко сменил тему.

— Ты устал, Роберт, да и я тоже, — сказал он. — Грэй придет не раньше чем через три часа. Давай поспим хоть немного. Рольф разбудит нас, когда придет время вставать.

У меня осталась еще тысяча вопросов, но я чувствовал, что Говард явно больше не хочет разговаривать. И я не мог с ним не согласиться. Я лишил свой организм целой ночи сна, и теперь он требовал то, что ему полагалось. К тому же лучше, если к встрече с адвокатом у меня будет светлая голова.

Я встал, поставил чашку на каминную полку и без лишних слов покинул комнату. Говард же, суетливо и резковато, что было для него характерно, начал копошиться у себя в письменном столе, пытаясь навести хотя бы относительный порядок в своих бумагах.

Когда я поднимался по лестнице, в доме стояла удивительная тишина. Ступеньки, на которые я наступал, поскрипывали под тяжестью моего тела, однако это были единственные звуки, которые я слышал. В пансионате было в общей сложности одиннадцать комнат, точнее, одиннадцать номеров, каждый из которых состоял из спальни и гостиной, а также небольшой ниши для туалета и ванной. Наличия этой своего рода роскоши трудно было ожидать, глядя снаружи на убогое здание пансионата. Однако, если не считать Говарда, Рольфа, Присциллы и меня, дом пустовал. Мне всегда казалось, что пустые дома чем-то похожи на мертвецов: они напоминали тела, которые покинула жизнь. И этот дом представлялся именно таким: он был мертвым. Просто громадный каменный труп.

Я улыбнулся собственным мыслям. Все эти странные размышления, по всей видимости, были вызваны усталостью. Я быстренько преодолел последние ступеньки, стремительно подошел к своей комнате, вошел в нее — и в изумлении остановился.

Комната не была пуста. У окна на стуле сидела Присцилла и перелистывала книгу, которую, по-видимому, нашла где-то здесь. Услышав мои шаги, она подняла глаза. Похоже, она ждала меня.

Изумленный, я закрыл дверь, сделал к ней несколько шагов и остановился.

— Присцилла, — сказал я в растерянности. — Ты не спишь?

Безусловно, мой вопрос был глупейшим, однако Присцилла, улыбнувшись, проигнорировала мои слова, отложила книгу в сторону и подошла ко мне.