что он мне небезразличен! Какой же тупой нужно быть и как сильно нужно забыть о самоуважении, чтобы просто так взять и признаться в своих чувствах парню, от которого буквально только что отошла бывшая? Очередная.

А я ещё и бульон ему сварила…

Дура, блин!

Во всем виноваты эти… двое из ларца. Понаплели мне столько, что я уже планировала лезть в квартиру Рамиля через окно, если он сам мне не откроет дверь после первого же звонка. Настолько сильно я за него испугалась.

Но всё обошлось. Не знаю, к счастью или нет, но он вполне сносно стоял за порогом своей квартиры и выпроваживал бывшую. Не хочу думать о том, как долго она была в его квартире и была ли вообще. Главное, что выглядел он не настолько больным и умирающим, насколько мне обрисовали его друзья-паникёры.

Мелодия в наушниках оборвалась, когда на телефон поступил звонок.

Папа.

– Да, пап? – ответила я сразу и обняла себя одной рукой за талия, начав медленно вышагивать по тропинке.

– Привет, солнце. Батька скучает, – от его хриплого и в то же время очень милого голоса в груди стало тепло и уютно. Меня будто в пушистый теплый плед завернули. – Когда приедешь?

– Планировала завтра вечером, сразу после пар. А что?

– А сегодня не хочешь? – тон папиного голоса показался мне загадочно-дразнящим.

– Пап, только не говори, что ты уже приехал.

– Был на совещании в городе, заодно решил тебя забрать. Не поедешь?

– Зная тебя, ты по-любому уже стоишь у крыльца общаги, да?

– Машина помыта, я тоже помыт и в рубашке. Даже галстук сам не как петлю затянул.

– Потому что тётя Марина тебе его нормально завязала, – фыркнула я.

– Догадливая какая, – подразнил меня папа. – Ну, так что? Едем?

– У меня завтра пары.

– Кто учебу не гулял, тот жизни не видал.

– Ты учишь меня плохому, пап, – улыбнулась я.

– Когда воспитал хорошую дочь, можно ее и плохому чуть-чуть поучить. Едем?

– Ладно. Я уже на подходе к общаге. Возьму вещи на стирку и переоденусь.

– Рамильку-то с собой возьмём?

От упоминания его имени заныло за ребрами.

– Он… он простыл.

– Ну, так, пусть выкопает нам картошку, а мы ее сварим, чтобы Рамилька над ней под одеялом подышал. Банька горячая, перцовочки еще сверху бахнет. И как новенький в город вернется. Лет пять после этого болеть будет бояться, – хохотнул папа.

– Нет, папа. Пусть дома лечится. Ветер сильно холодный.

– Поругались?

– С чего ты взял?

– По голосу слышу, что кому-то надо кучеряшки паяльной лампой пригладить, – шуткой, но довольно-таки серьёзно сказал папа.

– Не надо. Пусть со своими кучеряшками сам разбирается.

– Ну, смотри, дочка. В общем, я жду тебя.

– Иду, пап.

Глава 48. Рамиль

Эта ночь была самой тяжелой и сложной ночью в моей жизни.

Я думал, что дерьмовее, чем узнать от Августины, что я ей не нужен, ничего не может быть, но оказалось, что может – я ей нужен.

Нужен.

На одно мгновение, сделав меня счастливым этим признанием, она со всей силы ударила меня лицом об асфальт другим откровением – ей противно быть «одной из».

Тупая наивность, с которой я жил, веря в то, что чем больше, тем лучше, вылетела из моей башки, а ее место заняли мысли об Августине. Ни разу не побывав в моей квартире, она заняла ее полностью. Каждый угол, каждая поверхность, на которую бы не падал мой взгляд, была занята ею. Ни любой другой, которая бывала в этой квартире, а именно ею. Августиной.

Гробовую тишину лишь под утро нарушил входящий звонок.

Батя.

Закатив глаза, нехотя ответил:

– Слушаю.

– Рамиль… – заминка, во время которой он слишком отчетливо затянулся сигаретой. – …Доброе утро, сынок.

– Угу, – нервно я выпустил воздух из легких и снова рухнул на подушку, ожидая, когда он перейдет ближе к сути. Ради одного только «доброго утра» он еще ни разу мне не звонил.

– Оля… – начал батя, но был быстро мною обрублен.

– Мне насрать. На неё, на тебя, на ваши отношения… Разгребайте сами это дерьмо.

– Ясно, – вздохнул батя и снова повисла пауза, во время которой было слышно только его сопение.. – Просто хотел сказать тебе, чтобы ты ей не верил. Она наверняка, к тебе притащилась, когда поняла, что с меня больше ничего поиметь не получится…

– Да. Вчера вечером. Если ты хочешь поговорить о ней, то я бросаю трубку.

– Нет, Рамиль. Нет. Я просто… – очередная заминка из тех, что утомляли больше, чем сам разговор. – Мы же не будем ссориться из-за девчонки? – плохая и очень плоская шутка вырвалась из его легких и повисла в воздухе.

Наверное, он хотел, чтобы эти слова и мне показались шуткой, после которой я сказал бы: «Ладно, батя, забыли. Было и было!».

В общем-то забыли. На факт существования когда-то в моей жизни Оли я уже положил болт. Но вот отношения с отцом, которых как таковых и не было, восстанавливать не хотелось. По крайней мере, пока.

– …Я в загородном доме. Приезжай, – продолжал тем временем батя, так и не дождавшись моего ответа. – Пожарим шашлыки. Поговорим.

– У меня пары, – ответил я и бросил трубку.

В этот раз тупить в потолок не стал. Не думая ни о чем, собрался и поехал в универ, чтобы на полпути к нему развернуться и поехать загород, менять свою жизнь, ради той, что, возможно, даже больше не посмотрит в мою сторону, если я останусь тем же Рамилем, которым я стал в городе, а не тем, которым она узнала меня у себя в деревне.

* * *

– В смысле, забери всю эту хрень?! – батя недоумевающе смотрел то на меня, то на то, что я вывалил перед ним из карманов на стол.