Во-вторых, чаще меняй позиции. Выстрелил раз, выстрелил два – и перебегай в другое место. Так супостату будет труднее тебя выцелить и застрелить. К тому же ему будет казаться, что с ним воюет большее количество людей, чем их есть на самом деле. Ты ведь знаешь, что когда почувствуешь, что врагов больше, чем своих, то и дух у тебя уже не тот.

– Знамо дело, вашбродь, боязно, когда ты видишь, что неприятеля больше. И руки начинают трястись, и по сторонам поглядываешь – не скомандуют ли господа офицеры ретираду. Только при батюшке Александре Васильевиче Суворове не слыхали мы этого слова. Ох, как он не любил его!

– А что, Егор, тебе под командованием самого Суворова повоевать довелось?

– Было дело, вашбродь, и в Италии воевал, и в Швейцарии. Это потом, когда мы вернулись из похода, меня, как лучшего стрелка в роте, забрали в лейб-гвардии Егерский батальон. Сам князь Багратион забрал – он меня еще в Швейцарии заприметил. Помню, как при Мутене мы уже совсем было с жизнью распрощались. Окружили нас французы со всех сторон. Австрияки, которые при нас были, уже начали вести переговоры о сдаче. Только батюшка Суворов сказал: «Мы русские – с нами Бог!» Ну, мы там показали супостату, что такое штыковой бой. Помню, как сотни три французов от страха кинулись в озеро, да там все и перетопли. Сам ихний главнокомандующий генерал Массена чуть к нам в плен не попал! Один наш унтер этого самого Массену сбил кулаком с лошади. Тот уже был готов пардону просить, но тут французы набежали, лошадь своему генералу привели. Наш унтер этих французов прогнал да попытался Массену за шкирку с лошади стащить. Только тот ускакал, а у унтера на память о Массене в руке расшитый золотом генеральский воротник остался…[38]

– Так вот ты какой, Егор! Молодец! Как фамилия твоя? Надо будет князю сказать, чтобы он тебе фельдфебеля дал – ты заслужил.

– Покорнейше благодарю, вашбродь. Фамилия же моя Петров, Егор Петров. А то, что вы мне сейчас сказали, надо бы и другим егерям рассказать. Ведь так любил делать наш отец родной, Александр Васильевич, царствие ему небесное. Он в своем мундирчике простом, а то и в одной рубашке белой полотняной идет перед строем и дает поучение солдатам, как надо поступать в бою. И говорит просто, так, что последний солдат все понимает…

– А ты, Егор, разве не расскажешь о том, о чем мы с тобой сегодня говорили своим приятелям?

– Расскажу обязательно. Меня в моем капральстве[39] все слушают.

– Ну, вот и отлично, Егор Петров. Ступай к своим друзьям. Похоже, что они уже закончили стрельбу. А я переговорю насчет тебя с князем Багратионом.

– Рад стараться, вашбродь.

Егерь лихо козырнул мне, вскинул на плечо штуцер и браво замаршировал в сторону сборного пункта.

Я вздохнул и покачал головой. Вот с этими бойцами нам и предстоит оборонять Ревель от британцев. Конечно, если половина из гвардейцев князя Багратиона такие, как Егор Петров, то инглизам станет тошнехонько. Суворовское воспитание дорогого стоит. Если их научить хотя бы азам снайперского искусства… Хотя, конечно, против наших винтовок здешние штуцеры – ничто. Они хоть бьют дальше и более метко, чем обычные гладкоствольные ружья, но заряжать их дольше. Одна надежда на то, что егеря успеют выбить у наступающих британцев офицеров и унтеров быстрее, чем те приблизятся к ним на расстояние броска в штыковую.

Только про то, какие цели поражать в первую очередь, я расскажу им чуть позже, когда мы прибудем на место. Здешнее начальство может неправильно нас понять. Времена в Европе стоят еще рыцарские (в России, во всяком случае), и кое-кому может и не понравиться то, что мы учим нижних чинов истреблять «классово близких» британских «их благородий». Только сами инглизы давно уже расстались с этими средневековыми предрассудками. И они стараются ухлопать в первую очередь вражеских командиров. Не джентльмены они, ох не джентльмены…

Как на предварительном инструктаже пояснил нам подполковник Михайлов, в Ревель отправится одна группа и снайперы. Ну и наш командир, подполковник Баринов. Вторая группа – пять человек – останется в Питере. Мы возьмем с собой АГСы и «Печенеги». Плюс снайпера прихватят свои «фузеи». Для них будет персональный заказ: «красная дичь» – адмирал Нельсон. Хватит ему пиратствовать да чужие корабли топить. От судьбы ему, похоже, не уйти – если однорукому и суждено получить пулю на палубе своего флагманского корабля, то произойдет это за несколько лет до Трафальгара.

Наша же задача – дать возможность британцам высадиться на берег и там положить их всех. Из пушек бить ядрами по шлюпкам, потом картечью – по десанту. Далее отработают егеря, и если инглизы попрут напролом, то тогда наши пулеметы и АГСы покажут мастер-класс.

Ладно, посмотрим, как оно будет. Может, в этот раз британцам посильнее достанется от датчан и они не рискнут пойти на Ревель. Хотя сэр Горацио – мужик упертый. Как ни крути, а все, скорее всего, закончится большой дракой.

– Скат, я Кир, – прохрипела рация. – Следуй к месту сбора. Пора двигаться на базу. Как там твои дела?

– Расскажу потом, – ответил я. – Есть кое-какие мысли.

– Понял, жду. До связи.

– До связи, – ответил мне Кир, в миру майор Никитин.

Я поправил разгрузку и зашагал в сторону развевающегося на шесте красного флажка – месту сбора наших орлов.

* * *

11 (23) марта 1801 года. Санкт-Петербург. Михайловский дворец.

Патрикеев Василий Васильевич, журналист и историк

Павел уже вполне сносно научился пользоваться рацией. Поэтому я ничуть не удивился, когда, отвечая на вызов, услышал в динамике голос императора:

– Василий Васильевич, я хотел бы вас видеть. Жду вас в библиотеке.

– Хорошо, государь, сей момент буду, – ответил я. Потом, задумчиво почесав голову, подумал про себя: и зачем я понадобился царю?

Выйдя из Кордегардии, я направился к главным воротам. Караульные – солдаты из лейб-гвардии Егерского батальона – уже хорошо знали меня в лицо. Поэтому они беспрепятственно пропустили меня во внутренний двор замка. По полутемным сырым коридорам я добрался до императорской библиотеки, где уже находились Павел, Игорь Михайлов и военный в генеральском мундире, полный, с умным лицом и слегка косящим правым глазом.

– Вот, Василий Васильевич, – с хитрой улыбкой обратился ко мне император, – хочу представить вам генерала от инфантерии и кавалера Михаила Илларионовича Голенищева-Кутузова.

– А это, сударь, – Павел кивнул в мою сторону, – Василий Васильевич Патрикеев, мой друг и советник по многим