а во вверенной вам части наличествует бардак и полное отсутствие субординации. Я же незаметно показал Киру кулак.

В нашей комнатке, предложив высокому гостю присесть к столу, я достал ноутбук и, вопросительно взглянув на Васильича, включил питание. Кутузов, старавшийся не показывать удивления, наблюдал за моими манипуляциями. Но он все же не сумел сдержать возгласа, когда на экране монитора появилось изображение мчащегося на полном ходу «Тигра».

– Господа, что это такое?! Где и кто создал столь удивительную машину?!

– Это, Михаил Илларионович, наша самобеглая боевая карета. Она может передвигаться со скоростью шестьдесят верст в час, перевозить внутри вооруженных бойцов и без вреда для себя выдерживать ружейный огонь.

– А где делают такие кареты? – спросил Кутузов. – Господа, я выписываю и внимательно перечитываю многие европейские газеты. У меня также немало знакомых в других странах. Но нигде и никогда я не читал и не слышал о самобеглых каретах, которые могут двигаться так быстро и быть неуязвимыми в бою.

– Вы не обижайтесь на нас, Михаил Илларионович, но на многие ваши вопросы мы пока не можем дать ответа, – Васильич пристально посмотрел на Кутузова. – Мы дали слово императору и сдержим его.

– Господа, – вздохнул наш собеседник, – любое данное слово следует держать, а уж тем более если оно дано самодержцу. Хотя, поверьте, я просто умираю от любопытства.

– Все наши бойцы, – сказал я, – прекрасно стреляют, умеют сражаться с врагом голыми руками, словом, для неприятеля они будут представлять большую опасность. К тому же они имеют грозное оружие, о котором мы вам расскажем чуть позже.

– А о чем вы хотите мне поведать сейчас? – поинтересовался Кутузов.

– Михаил Илларионович, – произнес Васильич, садясь за стол и разворачивая ноутбук так, чтобы нашему гостю хорошо был виден монитор, – мы хотим показать вам несколько интересных сценок.

Он щелкнул мышкой, и на экране появился граф Пален. Это был эпизод допроса одного из главарей заговора в Тайной экспедиции. Следователь спросил у Палена, какую роль в заговоре против императора сыграли британцы.

– Этот проклятый посланник Уитворт, – ответил Пален, – и был душой заговора. Поверьте, если бы не он, то никому из тех, кто присоединился к нам, и в голову не пришла бы мысль решиться на цареубийство.

Кутузов, с изумлением смотревший на монитор, вздрогнул, услышав последние слова Палена.

– Значит, эти безумцы задумали убить императора?! – воскликнул он. – Но ведь сие ужасно! Поднявший руку на помазанника Божьего будет после смерти гореть вечно в геенне огненной!

– Скажите, Михаил Илларионович, – спросил Васильич, – вам ведь было известно о дерзких разговорах среди гвардейских офицеров? Ваш родственник Павел Кутузов, генерал-майор лейб-гвардии Гусарского полка, как мы выяснили, непосредственно участвовал в заговоре. Он сейчас находится под стражей в Тайной экспедиции. На допросе Павел Кутузов показал, что намеревался лично арестовать шефа своего полка, генерал-поручика Кологривова, который был предан императору.

– Бедный Павлуша, – вздохнул Кутузов. – Господа, поверьте, до меня действительно доходили слухи о мятежных беседах, которые вели некоторые молодые офицеры. Но чаще всего разговоры сии велись тогда, когда все их участники были изрядно пьяны, и потому я не воспринимал их слова всерьез. Я же никогда бы не дерзнул выступить с оружием в руках против государя.

– Мы верим вам, Михаил Илларионович, – ответил Васильич. – Вы доказали любовь к Отечеству своей многолетней службой и жестокими ранами, полученными в сражениях с неприятелем. К тому же, как я полагаю, вам не хотелось иметь дело с таким мерзавцем, как Платон Зубов. Вы вряд ли забудете вкус турецкого кофе…

Услышав слова Патрикеева о кофе, лицо Кутузова залилось краской. Ему было стыдно вспоминать о не совсем приятном для него моменте в биографии, когда заслуженному боевому генералу, словно лакею, приходилось прислуживать наглому молокососу и готовить для него по утрам кофе по-турецки. Впрочем, Зубов куражился подобным образом не только над Кутузовым, но и над другими седовласыми сановниками, которые годились в отцы любовнику престарелой императрицы.

– Господа, – справившись, наконец, с собой, произнес Кутузов, – я вижу, что вы весьма осведомлены о том, что происходило и происходит нынче в весьма ограниченном кругу людей, и о чем мало известно простым обывателям. А ведь вы появились в Петербурге лишь в этом месяце, причем при весьма странных обстоятельствах. Откуда вам все это известно?

– Михаил Илларионович, – улыбнулся Васильич, – помните, что написано в Книге Экклезиаста? «И предал я сердце мое тому, чтобы познать мудрость и познать безумие и глупость. Узнал, что и это – томление духа. Потому что во многой мудрости много печали. И кто умножает познания, умножает скорбь». Не будем и мы умножать скорбь…

– Господа, – правый глаз старого воина, поврежденный двумя тяжелыми ранениями, заслезился, и Кутузов, достав из кармана белый платок, тщательно стер скатившуюся по щеке слезу, – я понял лишь одно – вы не посланцы отца лжи, коль цитируете Священное Писание. Но похоже, что вы можете заглядывать не только в наше прошлое, но и в наше будущее. Кем бы вы ни были, но я вижу, что все ваши помыслы и дела направлены на благо нашего Отечества, и потому я хочу, чтобы вы знали – я ваш союзник и готов помогать вам всем, чем смогу. И ныне, и присно, и во веки веков…

– Аминь, – произнес Васильич и размашисто перекрестился. Я последовал его примеру…

* * *

12 (24) марта 1801 года. Вход в пролив Зунд. Борт 98-пушечного корабля Его Величества «Сент-Джордж»

Вице-адмирал Горацио Нельсон

Я готов взорваться от возмущения, словно граната с дымящимся фитилем! Этот старый мерин адмирал Паркер все никак не может решиться начать атаку на проклятых датчан.

Сразу по прибытии к берегам Норвегии наша эскадра была сильно потрепана штормом. Ветер и волны разбросали корабли, и потребовалось время, чтобы их собрать. Едва не пошел ко дну 74-пушечный корабль «Россель», и на берег был выброшен бриг «Гарпия». Адмирал Паркер, чтобы собрать свои корабли, встал на якорь у входа в Зунд. И похоже, что теперь понадобятся немалые усилия, чтобы сдвинуть его с места.

А воевать все же придется, несмотря на то что Паркеру этого ужасно не хочется. Вчера из Копенгагена пришел фрегат «Бланш», на котором прибыли чиновник министерства иностранных дел королевства Ванситтарт и наш поверенный в делах в Дании Друммонд. Они принесли пренеприятное для адмирала Паркера известие – датчане категорически отказались пропустить британские корабли на Балтику, и в случае, если мы попробуем без их разрешения прорваться через проливы, они откроют огонь по нашей эскадре.

Беднягу Паркера, услышавшего все это, едва не хватил удар. Пришлось прислать ему в