— Мне нужны вода и бинты.

— Я принесу воды, — сказала Хасинта, взяла кувшин и вышла из дома.

— Что будем делать с этой тварью? — спросил эль Грос, указав подбородком на человека, которого держал.

— Думаю, его следует увести с собой и завтра представить епископу, — сказал Исаак. — Сможете с Юсуфом сделать это? Может, сеньора Эсклармонда найдет веревку, чтобы связать его.

— Никак это не кончается, — сказал носильщик. — Провожу все ночи, вызволяя сеньоров из неприятностей, а мне нужно зарабатывать деньги.

— Не хочу, чтобы вы оставались без гроша из-за помощи другим, — сказал Исаак и бросил кошелек в направлении его голоса.

Эль Грос легко поймал его на лету.

— Благодарю от всего сердца, сеньор Исаак. Желаю вам быстрого и благополучного возвращения домой.

— Юсуф, пойдешь с ним, чтобы объяснить Иакову присутствие еще одного гостя в его доме? Мне нужно поговорить с сеньорой Эсклармондой о некоторых важных вещах. Я вернусь с Хасинтой.

Эсклармонда зажгла еще одну свечу и осторожно смыла кровь с руки и затылка Исаака. Перевязала раны и отступила назад.

— Так получше, сеньор Исаак. Этого будет достаточно, по крайней мере, пока не вернетесь в дом Иакова.

— Скажите, — спросил он, — вы давно его знаете?

— Много лет, — ответила Эсклармонда.

— Я знал, что у вас была причина отправить к Иакову дона Арнау. И Хасинту.

— Я подумала, что дон Арнау может ему доверять. И что Хасинте будет у него хорошо.

— Не думали, что у Иакова из-за этого могут возникнуть неприятности?

— Думала, — ответила она. — Но жизнь у него до сих пор была спокойная, безмятежная. Я решила, что пора вывести его из накатанной колеи.

— Он ваш клиент? — спросил Исаак.

— Нет-нет, — ответила Эсклармонда. — Я знаю его не таким образом. Ничего подобного. Насколько мне известно, Иаков очень верный, преданный муж. Мы были друзьями много лет до того, как у меня появились клиенты.

— Вы знали его в гетто, — сказал Исаак. — Хасинта его ребенок? Ясно, что вы ее мать.

— Хасинта дочь Иакова? — сказала она с невеселым смехом. — Нет. Иаков и я были друзьями в детстве, до того, как он пошел в ученики. Когда вернулся, мы стали больше чем друзьями. Я очень любила его, а он меня, во всяком случае, так говорил. Наши семьи были довольны, была заключена помолвка. Он вернулся к своим занятиям, оставив меня с моими мечтами и вышивками, очень счастливой.

— И что произошло?

— Любовь его подверглась испытанию, которого не выдержала. И я покатилась вниз, — с горечью сказала Эсклармонда. Поднялась и заходила по дому.

Исаак услышал, как она поставила подле него столик, а затем чашу.

— Выпьем по чаше вина за разговором, — сказала она. — Я еще никому об этом не рассказывала. Не знала, что это будет так трудно.

— Охотно выпью с вами, — сказал Исаак.

— Мне до сих пор видится эта сцена, — продолжала Эсклармонда. — Наш дом, мои родители, двое советников, альбедин, все окружили меня, и все требуют, чтобы назвала своего соблазнителя.

— И вы назвали?

— Я ничего не говорила. Не могла. Не могла никому сказать, что случилось. И поскольку я отказывалась говорить, они все начали: «Назови его, и если он не женится на тебе, то будет наказан по заслугам. Ты должна его назвать». В конце концов я не смогла больше выносить этого и поклялась всем святым, что он христианин и что я знаю только его имя…

Она внезапно умолкла.

— Как звали вашего соблазнителя?

— Соблазнителя? Сеньор Исаак, его не существовало. Я назвала его Хуан — как-никак, многие христиане носят это имя, и я решила, что никого ложно не обвинят, если я его назову.

— Кто он был?

— Человек, из-за которого мне пришлось покинуть гетто, был сыном соседа. Сейчас нет смысла называть его. Я знала, что, если обвиню его, меня заставят выйти за него замуж, а по мне лучше было умереть, чем выходить за него, сеньор Исаак. К тому времени Иаков меня отверг. Я решила, что лучше изгнание, чем брак с таким человеком, как соседский сын.

— Печальная история, сеньора, но вы не должны были допускать, чтобы он вас соблазнил.

— Он не соблазнял меня, сеньор Исаак, — раздраженно сказала Эсклармонда. — Он отдал меня другу, богатому другу, который заплатил ему золотом за мою девственность. Я была заперта в комнате. — Умолкла и подняла чашу с вином. — Он был рослым мужчиной, этот друг, и очень сильным. Или так мне показалось. Нет смысла сожалеть о прошлом, — сказала она, — и я стараюсь не делать этого. Но вы спросили меня. Я рассказала.

— Не его. Тот бедняжка пришел в этот жалкий мир раньше времени и очень недолго в нем прожил. Я изменила свое имя на Эсклармонда и нашла другого покровителя. Доброго человека. От него я родила ребенка. Этот человек умер во время чумы, и я оказалась на улице. Вот вам история моей жизни.

— А сосед?

— Тоже умер от чумы.

— А тот человек, что купил вас у него?

— Я не знала его имени и не видела его лица. Он был в маске. Но могу сказать вам о нем одно. Он был сегодня вечером в этом доме.

— Который из трех?

— Тот, кто удрал первым. Я узнала его голос и этот смех. Никогда не забуду этого смеха. Я до сих пор слышу его в сновидениях.

— Расскажите мне о нем побольше, а потом вы и Хасинта должны сопроводить меня в дом сеньора Иакова. Мы еще не закончили.

Исаак постучал посохом в дверь дома врача.

— Внутри темно, сеньор Исаак, — сказала Эсклармонда. — В доме все спят. Не следует мне находиться здесь. Я только напрасно их побеспокою.

— Помолчи, мама, — сказала Хасинта. — Сеньор Исаак не сказал бы тебе, что нужно прийти, если б это не было важно.

— Не понимаю, почему здесь важнее находиться в последней четверти ночи, а не завтра утром, когда весь мир пробудится от сна.

— Еще не так поздно, — сказал Исаак. — Колокола девятого часа ночи не звонили. До рассвета еще далеко.

Дверь открылась, и этот спор прекратился. Иаков Бонхуэс взглянул на стоявших у порога троих.

— Входите, — сказал он. — Я ждал вас. Мы были заняты тем, что искали надежное место для человека, которого ты прислал сюда, Исаак, друг мой. Прошу, Хасинта, сеньора, входите. Я не представлял, Исаак, что твое присутствие сделает нашу жизнь такой бурной.

— Извиняюсь, — сказал Исаак. — Но я привел к тебе старую знакомую. У нее к тебе просьба.

— Папа, — послышался голос с лестницы. — Я рада, что ты вернулся. Что происходит?

— Ничего, дорогая моя. Все улажено.