С помощью пыток десятков агентов и перехвата сообщений УСО они смогли составить очень подробную картину ее жизни, работы и сети контактов. Даже ее давний коллега Питер Черчилль подтвердил информацию о ней гестапо во время жестокого допроса в камере пыток в доме 84 по авеню Фош в Париже. Немытый, без очков, умирающий с голоду и знающий, что его жизнь висит на волоске, он сломался после шести месяцев одиночного заключения и регулярных побоев до потери сознания. Он считал, что Вирджиния благополучно покинула страну и никогда не вернется. Кроме того, когда его впервые арестовали в апреле (снова стараниями сержанта Бляйхера из абвера), в его кармане нашли старый номер телефона Вирджинии[281]. Не знал Бакмастер и того, что ее настоящее имя и точную роль в Лионе вскоре преднамеренно сообщили немцам МИ-6, опять же полагая, что было немыслимо рассчитывать на ее возвращение. Конкурирующая британская разведывательная служба перехватила радиопередатчик у немецкого агента, арестованного в Англии, и подробная информация о Вирджинии была крупицей правды, которую передавали его руководству, чтобы придать достоверность массе дезинформации; та, в свою очередь, предназначалась, чтобы ввести немцев в заблуждение относительно места и времени запланированных операций по то сторону канала[282]. В результате к концу 1943 года имя, описание и роль Вирджинии были широко известны в немецкой разведке и за ее пределами. Она оставалась фигурой, стоящей в центре разведывательной войны во Франции, сама не зная об этом.

Когда руководство в Мадриде узнало о желании Вирджинии уйти, оно не слишком огорчилось. Ее военный послужной список был неудобным напоминанием об их собственной относительной безопасности и приятном времяпрепровождении. Стремление Вирджинии находиться в центре событий не очень сочеталось с медленно поворачивающейся бюрократической машиной и скрытым нежеланием в некоторых кругах помогать агентам в принципе. Иногда руководство проявляло откровенную недобросовестность. Жан-Мари Ренье, один из агентов Вирджинии в Лионе, например, с трудом сумел бежать от гестапо в Испанию; а посольство Великобритании разместило его в мадридском отеле, принадлежащем печально известному опасному двойному агенту. Членам Сопротивления будет очень не хватать Вирджинии в Испании, даже пускай другие и не заметят ее отсутствия.

Вирджиния вернулась в Лондон как раз к Рождеству и заняла место рядом с Верой Аткинс, чья работа заключалась в том, чтобы присматривать за агентами, которых собирались отправить на задание. Операция на Бейкер-стрит быстро расширялась по мере подготовки к высадке, где Сопротивление готовилось сыграть главную роль. Вирджиния занималась допросом возвращающихся агентов и подготовкой отбывающих, но также находила время, чтобы разыскать старых друзей, – как британцев, так и американцев. В Лондоне было много ее соотечественников, которых столица привлекала в качестве центра военного планирования действий союзников в Европе. И Вирджиния не отказалась от своей цели выучиться на радиста, прекрасно зная не только об острой потребности в «пианистах» в поле, но и об ужасающе высокой смертности среди них. Она также знала, что непосредственный контакт с Лондоном дает агентам особую власть в поле, и она больше не желала ходить на коротком поводке. Если бы не было другого выхода, она бы сама оплатила шестинедельный курс обучения[283].

Новый год Вирджиния начала в школе беспроводной связи УСО в Тейм-парке в Оксфордшире, надеясь воспользоваться тем, что союзникам будут отчаянно нужны все больше радистов во Франции перед летней высадкой. Студенты испытывали свои силы на множестве различных передатчиков, включая новый Type 3 Mark II. Это была более легкая модель, которая весила около двадцати фунтов[284], в два раза меньше старых. Вирджиния должна была научиться передавать сообщения азбукой Морзе со скоростью не менее двадцати пяти слов в минуту, практикуя свое ремесло в близлежащей деревне, предварительно закрепив антенну на дереве. С ее обширным послужным списком Вирджиния не была похожа на других рекрутов. Специализированная школа 52 не знала, как с ней обращаться, не в последнюю очередь потому, что она не прошла проверок безопасности непосредственно перед прибытием, как это было принято. Руководство телеграфировало на Бейкер-стрит, чтобы получить инструкции о том, есть ли «темы, которые не следует обсуждать в ее присутствии». Еще их беспокоило то, что Вирджиния заявляла о своем желании ездить в Лондон каждую субботу, в то время как студенты обычно оставались на территории школы, пока не закончат курс. Никто в Тейме не знал, почему она хотела посетить Лондон или с кем встречалась. Все это было весьма необычно[285].

После одной из таких загадочных поездок в Лондон в январе 1944 года МИ-5 (британское агентство контрразведки и безопасности) получило запрос от Управления стратегических служб, или УСС, об американской журналистке мисс Вирджинии Холл. УСС было создано президентом Рузвельтом в июне 1942 года в качестве американского ответа УСО и содержало тщательно охраняемый лондонский офис на Гросвенор-стрит, 70, вниз по улице, на полпути от американского посольства. Начало работы УСС усложняло враждебное отношение со стороны армии Соединенных Штатов и даже сотрудников Белого дома. Последних возмущало существование организации, которую они считали грязной шпионской службой, состоящей из «разношерстной компании брокеров с Уолл-стрит, мажоров из Лиги плюща, солдат удачи, рекламщиков, журналистов, каскадеров, форточников и аферистов»[286] (за исключением вспомогательного персонала, почти все там были мужчинами). У Америки не было великих традиций международной разведки, и общая национальная неприязнь к профессиональному шпионажу лучше всего отразилась в заявлении военного министра Генри Стимсона в 1929 году: «джентльмены не читают почту друг друга». Следовательно, до сих пор разведданные собирались нерегулярно – именно из-за этого, полагали многие, не удалось предотвратить внезапную и разрушительную атаку на Перл-Харбор. Удалой директор УСС генерал Уильям «Дикий Билл» Донован, который чередовал свою накрахмаленную армейскую форму с дорогим костюмом с иголочки, думал иначе. Прислушавшись к совету Яна Флеминга из британской разведки, Донован пообещал Рузвельту целую армию «расчетливо безрассудных» и «дисциплинированно отважных» ребят, которые будут «обучены агрессивным действиям»[287]. Взамен президент предоставил ему практически неограниченное государственное финансирование и вместе с тем возможность осыпать деньгами молодых людей из высшего общества – список фамилий Донован хранил в своей записной книжке. Но хотя новобранцев с хорошими связями из элитных семей Восточного побережья хватало (шутили, что аббревиатура УСС (OSS) на самом деле означает Oh So Social (англ.: «Ах, какие социальные связи!»)), было и то, чего Донован купить не мог, в частности опыт работы в поле. «О, эти первые агенты УСС в Лондоне, – писал сатирик Малкольм Маггеридж, в то время работавший на МИ-6, – Я хорошо помню, как они прибыли туда, словно jeunes filles en fleur (фр.: «девушки в цвету»[288])… такие свежие и