«Он опаснее гремучей змеи…»

Его не было на кладбище. Она точно помнила, не было. Кандидат в президенты не захотел афишировать сомнительное знакомство? А второй…

Завидев Марину, оба тотчас напялили на лица маски скорби, но блеск в глазах и легкая примесь озабоченности были заметны даже при тусклом вечернем освещении.

«Убийц всегда тянет на место преступления…» – Кто это подметил?

– Простите великодушно, что беспокою вас в вашем горе, да еще в столь поздний час… – Кротов приподнял кашемировую кепку, – видите ли, я был другом вашего… Антона… И у нас были некоторые общие дела… Он вам не рассказывал?

– Мы никогда не говорили о делах. Да что мы стоим в дверях? Прошу вас, проходите.

Второй все рыскал глазами по сторонам.

– Меня зовут Виталий. Вас что, ограбили? Какая мерзость! Вы вызывали милицию?

– Я собиралась.

– Мы не будем вам мешать. Всего один вопрос: Антон ничего не оставлял? Каких-нибудь… бумаг, видеозаписей… Дискет?

Она покачала головой. Предложила пройти, посмотреть… Ей хотелось вцепиться ему в глотку, прямо в кадык… Пырнуть ножом. Пристрелить… Но она продолжала лицедействовать, играя в непонимающую дурочку, непритязательную, подобранную на улице… Потому что должна была выяснить все до конца. Поэтому она протащила их по всему дому, тыча носом в разбросанное белье и громкое возмущаясь и ахая, пока у визитеров глаза не вылезли из орбит. Уже в дверях Кротов полюбопытствовал, что она будет делать с домом, и Марина ляпнула первое, что в голову пришло: «Открою гостиницу.» После чего гости наперегонки запрыгнули в свой бронированный «Мерс» и дали ходу.

Марина открыла бар, достала бутылку водки, налила полный стакан, выпила залпом. Но успокоение не приходило.

– Прости меня, Антон, за этот спектакль. Но я не собираюсь быть пешкой в чужой игре.

Виталий Кротов и его кореш Павел Мелешко по кличке Мерин мчались по ночной Москве в черном бронированном «шестисотом», весело обсуждая прошедший день и визит к Марине.

– Ой, Ё… ну и дура, – ржал Мерин. – И где он такую откопал?

– На помойке, где ж еще. Хоть бы всплакнула, лярва. Все ж «бабки» на нее тратил. Где еще себе такого найдет, пигалица. Да хрен с ней. Досье на меня куда дел, сука?

– А может, и не было его? Блеф!

– Фотограф тот раскололся.

– Может, сбрехнул от страха? Нашли же у него пленки. Думаешь, были и другие?

– Не знаю. Но если у Профессора – с ним можно договориться. Он не такой идиот, как Гром, на рожон не полезет. Тем более теперь.

– Да, промахнулся Тарантино на сей раз.

– Стареет. Ничего, если что – можно и повторить.

– Ну! – снова заржал Мерин. – Интересно, куда Гром свои «бабки» дел?

– В предприятия вложил. Пропали теперь. Да пес с ними! – Кротов похлопал дружка по плечу. – Главное – путь свободен! Выборы впереди! Там такие «бабки» намоем – мама дорогая! «Сделаем» эту долбаную страну по полной программе!

– Ну! – восхитился Мерин. – А меня премьером сделаешь?

– Само собой, чучело! Мы же в одной упряжке! – Кротов довольно улыбнулся. – Давай, поворачивай в «Кристалл». Сегодня должно везти. Заодно помянем кореша нашего Грома, спаси Господи его грешную душу.

Мерин довольно заржал, разворачиваясь в сторону казино.

Подождав некоторое время и убедившись, что незваные гости больше не вернутся, Марина заперла двери на все имевшиеся замки. Не сразу нашла то место на стеновой панели в холле, куда требовалось приложить ладонь. Потом – глаз.

Сейф был полон. На верхней полке деньги. Много денег. Долларов. Чиркнуть спичкой – то-то славный получится костер.

Ниже бумаги. Аккуратно разложенные по стопочкам. С кучей гербовых печатей… «Акционерное общество… Финансово инвестиционная компания… Частная собственность. Контрольный пакет акций. Доля в уставном капитале… Цифры, цифры, цифры… Зачем ей все это? Взяла еще одну, наугад… Пальцы затряслись, как у Степаныча после длинного запоя… „Завещание.“

«…Громов Антон Викторович… все движимое и недвижимое имущество… длиннющий перечень домов, особняков, вилл, автомобиле… Буквы сливались и разбредались вновь… Ницца… Менорка… Сан-Франциско… Лос-Гатос… Она даже не знала, где это…

Моей жене Громовой Марине Ивановне…

Дата: 31 декабря 1998 г.»

Отбросив листок, точно он укусил ей палец, Марина закрыла лицо руками. Они поженились тридцатого. Антон шутил, что это самая скромная свадьба в истории мафии… Она смеялась – другой не нужно. Он еще сказал, что она не представляет до конца, во что ввязалась… а то бы передумала.

А на следующий день пошел к нотариусу составлять завещание…

Пол вокруг постепенно застилался черно-белым бумажным ковром.

Красный пакет. Без подписи. Снова бумаги, негативы, дискета, фотоснимки… Но Антона на них не было. Ксерокопия из уголовного дела: Крынкин Виталий Васильевич 1948 г. р… Далее – список номеров статей, ничего ей не говорящий, как и фамилия. Кто это Крынкин и что он здесь делает?

Марина вгляделась в блеклую копию фотографии и ахнула – на нее смотрел Виталий Кротов.

Так вот что ему было нужно здесь. Следующее предположение было ударом молота по наковальне измученной головы, не из-за этого ли дерьма она стала вдовой? Марина с ненавистью швырнула пакет на пол, дала ему пинка, но что-то мешало избавиться от него полностью. Способность к соображению постепенно утрачивалась. Она посмотрит все это потом. Позже. Не сейчас. Марина уже закрывала сейф, когда заметила эту кассету, ощутив внезапно укол меж ребер. На обложке размашистым почерком Антона значилось: «Моей жене».

На ватных ногах она побрела в комнату проверить, не разбито ли видео, но оно было в порядке. Горло перехватил удушливый спазм: с экрана большого телевизора улыбался ей Антон. Живой. Слезы полились из глаз, но она не замечала, напряженно вслушиваясь в каждое слово.

– Марина, моя милая, дорогая девочка… Не знаю, когда ты найдешь эту запись. Лучше бы не скоро. Я не умею хорошо говорить… – эта его неподражаемая усмешка… – В общем, я любил тебя так, как никогда и никого в моей идиотской жизни. Ты была ее единственным светом. Как же поздно я тебя встретил! Мне будет не хватать тебя здесь. Черт, какие глупости я несу! Не переживай обо мне сильно, ладно? Все нормально. Посмотри мои бумаги. Думаю, ты сумеешь в них разобраться. Главное, я рад, что смог исполнить твою мечту – ни от кого не зависеть. Ты можешь воспользоваться всеми моими вкладами в банках Женевы, Цюриха, Тель-Авива и Вашингтона. Также я вложил немалые средства в легальные надежные Западные компании. Черт возьми, это было непросто. Ты можешь продать пакеты акций Совету Директоров. Там не в России – не обманут. Если что не поймешь, спроси у Аркадия – он мужик свой. Был моим единственным другом. Но вообще-то я завтра помирать не собираюсь, введу тебя в курс дел помаленьку… Ну, а если не успею – прости. Найдешь такой красный пакет – отдай Профессору. Или уничтожь. Он тебе совсем ни к чему. Еще одна у меня просьба: я там вложил в конверт «двадцатник» – для сына. Адрес я написал. Передай, пожалуйста. Его зовут Егор. Пусть учится. Может, и вправду, кем станет. Ну вот, пожалуй, и все. Нет, еще кое-что. Я был неправ, когда говорил что ты такая, как я. Я просто боялся тебя потерять. Типичный мужской эгоизм. Живи нормальной жизнью. Продай этот дом, начни все сначала. Выходи снова замуж за хорошего парня. Роди детей…