Окно слабо брезжило утренним рассветом, и ночная тьма еще окутывала углы.

В комнате кроме неширокой кровати было кресло у стола с книгами, — юный княжич в свободную минуту любил почитать книги с сочинениями греческих философов.

У стен стояли лавки.

На стенах висело оружие, — красиво и подчеркивало воинскую принадлежность обитателя комнаты.

На полках стояла посуда, а также стеклянные штофчики с квасом, вином и медовухой.

За ширмой из тяжелой парчовой ткани висела одежда. Княжич обязан иметь наряды на разные случаи: парадную — на пир и собрание дружины; доспехи — на войну; кожаный жилет и штаны — на охоту.

За дверью развязывался спор: кто-то густым басом требовал, чтобы его пустили к князю.

В княжескую спальню никто не имел права входить без разрешения князя, поэтому у дверей в спальню дежурили двое отроков из набранной Ратишей молодой дружины.

Ратиша тоже был на посту. Слышно было, как он довольно громко отрезал:

— Без разрешения князя не пущу!

— Так спроси разрешение!

— Рано еще, он спит!

— Так разбуди!

— Нечего тревожить его по пустякам! — кричал Ратиша.

— Сопляк! Щенок, забываешь свое место, — возмутился густой бас. — Как вмажу тебе по уху, так сразу вспомнишь.

«Дружина старого князя всегда не любит дружину нового князя, — пришло в голову Гостомыслу, и он с негодованием подумал: — И чего им неймется? Князь всегда привечает своего дружинника, — будь он стар, или млад, — лишь бы служил князю исправно».

— Я тебе вмажу, —- смело, точно молодой волчонок, огрызался Ратиша. — Вот кольну-то мечом в зад...

Гостомыслу не хотелось вставать, он чувствовал себя усталым, словно всю ночь делал какую-то тяжелую работу.

Но за дверью угрожающе звякнуло железо, и Гостомысл понял, что пора ему вмешиваться спор.

Он спрыгнул с постели и подошел к двери.

— Ратиша, кто там? — хмуро спросил он, приоткрывая дверь.

— Воеводы пришли, — сказал Ратиша.

Гостомысл открыл дверь.

По сторонам двери стояли двое отроков с наклоненными вперед копьями.

Посредине Ратиша с обнаженным мечом и заслоняя вход в княжескую спальню.

Перед ними — Храбр, весь багровый от злости. А за ним Вячко и Стоум.

Вячко ухмылялся до ушей.

Стоум сохранял на лице серьезное выражение, но по уголкам дрожащих губ было заметно, что делал он это с трудом.

— Здравы будьте, господа бояре, — сказал Гостомысл.

И бояре поклонились:

— И ты будь здрав, князь!

— В чем дело, господа? Кто вас обижает? — спросил Гостомысл.

Храбр сердито проговорил:

— Да вот эти огрызки не пущают к тебе.

Стоум осторожно плечом отодвинул Храбра в сторону и осторожно хихикнул:

— Боярин воин ярый, и обиделся, что его не пущают к тебе.

Ратиша возмутился:

— Так рано же еще! Ты спал князь.

— Я уже не сплю, — сказал Гостомысл и обратился к воеводам: — Господа бояре, не обижайтесь на Ратишу: он мой верный слуга и охраняет меня так, как каждый бы из вас охранял своего князя на его месте. Но я думаю, вы не зря пришли в этот ранний час ко мне. Я всегда, в любое время рад видеть вас. Но только из уважения к вам мне не хотелось бы представать перед вами в неприглядном виде, прошу...

Ратиша даже раскрыл рот, удивляясь необычной учтивости молодого князя.

Гостомысл продолжал:

— Поэтому, если вас не обидит ожидание, дайте мне немного времени, чтобы одеться.

— Нас твоя одежда, князь, не смущает, настоящего воина украшает любой вид, — сказал Храбр.

Умный Стоум перебил своего товарища:

— Господа, дело у нас срочное, но князю действительно надо бы одеться.

— Спасибо, господа, —- проговорил Гостомысл и спрятался в комнате.

Пока одевался, размышлял над тем, зачем так срочно пришли бояре. В голову приходила мысль о неожиданной вылазке разбойников. Поэтому Гостомысл оделся быстро.

Взглянув на себя в зеркало, Гостомысл громко проговорил:

— Ратиша, пригласи господ бояр в комнату.

Храбр, Вячко и Стоум вошли в комнату.

Гостомысл стоял у окна, одетый в парадный наряд и румяный.

— Присаживайтесь, господа, — пригласил он и сел в кресло у стола.

Бояре сели на лавки. Ратиша стоял у двери, взъерошенный точно воробей после драки, ожидая дальнейших распоряжений.

— Ратиша, присядь с нами, — сказал Гостомысл и пояснил боярам: — Ратиша — мой лучший друг, он возглавляет молодую дружину.

Храбр пожал плечами. Вячко сохранил бесстрастный вид. Стоум слегка улыбнулся.

Теперь Гостомысл обратился к боярам:

— Так какое у вас срочное дело, господа?

Храбр взглянул на Стоума.

— Стоум, говори. У тебя лучше это получается.

Стоум, кивнул головой и начал говорить:

— Прости, князь, мы потому тебя разбудили так рано, но что-то неладное в нашей дружине творится.

Гостомысл насторожился.

— И что же вызвало вашу тревогу?

Стоум замялся. Выпалил Храбр:

— Сегодня многие дружинники собираются объявить тебе князь, что хотят уйти.

Гостомысл побелел.

— Как уйти? И чем я им плох?

— Дружинники говорят, что старый вождь умер, и они не хотят быть под началом мальчишки, — проговорил Вячко.

Гостомысл молчал в растерянности.

В его голове понеслись, словно табун испуганных коней, растрепанные мысли.

Конечно, он знал, что как наследник отца он когда-либо встанет во главе его дружины. Но обычно князь постепенно приучал свою дружину и своего наследника друг к другу. И когда он отходил от дел, наследник уже не был для дружины чужим.

На этот же раз все произошло не так, — Буревой слишком рано ушел по дороге в вечность и потому не успел приучить дружину к наследнику.

Видя, что Гостомысл молчит, нетерпеливый Храбр спросил:

— Так что делать будем?

Гостомысл вздохнул и задал вопрос:

— А можно ли дружинникам моего отца запретить уйти от меня?

Стоум напомнил:

— Это наш обычай — дружинник может выбирать себе князя. А потому его задержать невозможно.

— Тогда пусть делают как хотят, хотят — остаются, хотят пусть уходят, — невесело* сказал Гостомысл.