Храбр проговорил:

— Прости, я честно служил твоему отцу. Но он умер, а они мои товарищи. Мне нельзя от них отбиваться. Если они уходят, то и я должен уйти вместе с ними.

— И я, — сказал Вячко.

— Если должны — уходите, — сказал Гостомысл.

— А я останусь. Гостомысл мой воспитанник, и я бросить его не могу и не хочу, — сказал Стоум.

В его голосе бояре почувствовали укоризну.

— Каждый выбирает свой путь — сказал, оправдываясь, Храбр.

— Но путь должен быть честным, — заметил Стоум.

— У нас честный путь, — сказал Вячко.

— Бросить сына своего вождя в тяжкое для него время — честный путь? — презрительно проговорил Стоум.

— Мы служили его отцу. Он был опытный воин, а Гостомысл молод, неопытен. Он погубит нас, — сказал Вячко.

— Князь Буревой тоже был когда-то молод и неопытен. И вы оба тоже. Вы только забыли об этом, — сказал Стоум.

— Даже если мне и не нравится решение моих товарищей, все равно я обязан быть с ними, — сказал Храбр.

— Уходите, — сказал Стоум. — Только вспомните, что в тяжелое положение Гостомысл попал по вашей вине.

— Как — по нашей вине? — вскинулся Вячко.

— По-вашей! Вы потерпели поражение в битве с разбойниками. Вы не уберегли своего князя, отца Гостомысла.

— Князь Буревой сам проявил неосторожность, — возразил Вячко.

— Но князь принимает решения по согласию с дружиной. Князь Буревой всегда следовал обычаям. Значит, дружина в этот раз дала ему плохой совет, — сказал Стоум.

Гостомысл склонил голову и глухо проговорил:

— Хватит спорить — уходите!

Бояре поклонились и пошли к двери.

Около двери Стоум сказал боярам:

— Вы были плохими друзьями своему князю. Когда он побеждал, вы вились вокруг него, а когда потерпел поражение — предали. Такие друзья хуже врага. Поэтому правильно сказал молодой князь — уходите.

Лицо Храбра от этих обидных слов покраснело, но он промолчал.

Как только за дружинниками закрылась дверь, Гостомысл упал на кровать и залился слезами.

— О боги! — рыдал он. — Как теперь мне жить? Без дружины я ведь никто!

Он плакал минут десять, пока не почувствовал, как кто-то осторожно трогает его за плечо. Гостомысл оторвал лицо от мокрой подушки. Рядом с ним на краешке кровати сидел Ратиша.

— Ну что тебе надо от меня, когда меня все покинули? — с плачем воскликнул Гостомысл.

Ратиша погладил плечо Гостомысла и сказал:

— Княжич, я твой друг. И я тебя не покинул.

Гостомысл ткнулся лицом в плечо Ратиши.

— Да, ты не покинул — ты верный друг! — сказал он.

— Тебя не покинула твоя молодая дружина, — сказал Ратиша.

— Но что мы можем сделать, ведь нас совсем немного? Мы молоды и неопытны, — сказал Гостомысл.

— Когда у князя есть дружина, то он может сделать очень много, — сказал Ратиша. — И, кроме того, остался твой воспитатель Стоум, а он один стоит целой дружины.

— Где он? — спросил, вытирая ладонью слезы, Гостомысл.

— Он ждет тебя за дверью, — сказал Ратиша.

— Пусть скорее входит, — вскинулся Гостомысл.

— Погоди. Так нельзя, — сказал Ратиша. — Нельзя встречать боярина в слезах. Увидев твои слезы, он только утвердится во мнении, что ты мал для того, чтобы быть вождем дружины. Вытри слезы, прими веселый вид. И пусть твой воспитатель и другие дружинники увидят, что ты не потерял мужества и не пал духом.

Гостомысл посмотрел в зеркало на стене. В зеркале отражался заплаканный ребенок.

— Не ребенок я, а князь! — гордо проговорил Гостомысл, приободряя себя, и приказал: — Ну-ка, Ратиша, дай мне умыться.

Через пять минут, с чисто умытым розовым лицом, Гостомысл приказал:

— А теперь, мой друг, самое время звать мудрого воспитателя.

Ратиша открыл дверь и кому-то поклонился:

— Князь просит войти.

В комнату вошел Стоум.

Следом за ним в комнату вошел белый кот. Он так близко жался к ногам боярина, что тот едва не споткнулся об него.

Ругнувшись, Стоум стал выпихивать ногой кота из комнаты, но тот мягкими движениями уклонялся от его ноги.

Гостомысл с улыбкой наблюдал за борьбой человека с котом.

Наконец Стоум потерял терпение и, пробурчав, — что б тебя разодрало, проклятое животное! — попытался схватить кота рукой.

Кот страшно зашипел на боярина, и тот поспешно отдернул РУКУ-

— Оставь его, — сказал Гостомысл.

Кот подошел к князю и стал тереться о его ноги.

Гостомысл поднял пушистое тело под мягкое брюхо, положил на колени и стал гладить его, кот заурчал.

— Снежок, тебя надо было бы тоже назвать Стоум, — сказал, улыбаясь, князь.

Стоум провел внимательным взглядом по лицу Гостомысла, и на его губах появилась удовлетворенная улыбка.

— Хватит тебе в дружине и одного Стоума, — сказал он.

Гостомысл показал рукой на лавку рядом со столом и сказал:

— Присаживайся рядом, мой умный воспитатель.

Стоум сел на лавку. Рядом сел Гостомысл.

— Я рад, что ты не пал духом! — проговорил Стоум. — Ибо сила воина в его духе.

Гостомысл кивнул головой Ратише:

— Присаживайся рядом, Ратиша. Вы, двое, теперь мои самые надежные друзья. И нет у меня других друзей. Поэтому давайте держать совет, что нам делать дальше.

Стоум провел рукой по усам и начал неторопливо говорить.

— Уходит большая часть дружины твоего отца...

Кот перестал урчать.

— Ну почему же они уходят? — перебил Стоума Гостомысл.

— Ты молод.

— Только из-за того, что я молод? Но многие великие люди в моем возрасте совершали подвиги, — сказал Гостомысл.

— Дело не в твоем возрасте, — продолжил Стоум. — Твой отец был великим воином. Но великим людям свойственно переоценивать свои силы. Князь Буревой хотел разбить данов малым числом, чтобы не делиться со многими добычей. Он был неосторожен, потому и потерпел поражение. Разбойники захватили город, столицу нашего государства. Остальные племена, видя поражение, утратили веру в словенского вождя. Они теперь не будут платить тебе дань. Эту дань захочет забирать наш враг — датский конунг Готлиб. Доходят слухи, что Готлиб хочет остаться и править нашими землями. Поэтому весной, как только к нему придет помощь и он закончит сбор дани, он снова пойдет на нас. Сил у нас мало. Биться придется насмерть. Зная это, дружинники твоего отца не захотели быть с тобой, потому что не видят они никакой выгоды защищать тебя.