– Это еще не все. В тот день Спасский приехал на дачу к Вольскому не один. С ним были жена и десятилетний сын. Они сгорели вместе со всеми, кто был в доме.

Данилов помолчал, после чего мрачно спросил:

– Доказать вину Вольского, конечно же, не удалось?

– Это были девяностые. Пожар объявили результатом несчастного случая – якобы взорвался баллон с газом. Вольский вышел сухим из воды.

Маша отпила глоток коктейля, вздохнула и добавила:

– Думаю, Вольский к этому моменту был уже совершенно больным человеком.

– Параноидальная шизофрения?

– Угу. После этого паранойя Вольского получила дополнительный стимул. Он боялся мести со стороны тех, кто мог выжить. Или со стороны их друзей и родственников. Дважды Вольский ложился в больницу и проходил курс лечения седативными препаратами и гипнотерапией. Но каждый раз после выхода из больницы страхи возвращались.

– Тогда ему и пришла в голову эта дикая мысль с поджогом собственного дома?

Маша поймала губами соломинку и кивнула:

– Угу. – Сделала глоток, после чего продолжила: – Он купил в какой-то анатомичке два детских скелета и один взрослый, женский. Но с инсценировкой что-то пошло не так. Видимо, во время пожара у Романа Родионовича случился психический срыв. Ну, или полноценный припадок. В общем, непонятно, что там конкретно произошло, но жена Вольского и одна из его дочек погибли в огне.

– Одна?

– Да, – кивнула Маша. – На пожарище были обнаружены останки пяти человек.

– Жена, дочь и три скелета из анатомички?

– Угу. Дело было запутанное. Его довольно быстро закрыли, объявив жену и дочек Вольского погибшими. Сам он был доставлен в больницу с сильными ожогами. Потом было расследование, медицинское освидетельствование и тому подобные вещи. В итоге Вольский загремел в психушку. Но, несмотря на лечение, болезнь прогрессировала, и ему везде стал мерещиться мстительный призрак Андрея Спасского, которого Вольский сжег вместе с женой и сыном.

– Тот самый Спас?

– Да. Но годы спустя призрак потерял черты определенной личности. Как мне объяснил психиатр, Спас стал персонификацией всех кошмаров и страхов Вольского. Всемогущий враг, Черный человек, вечная угроза.

– Чертов псих, – проворчал Данилов. – Почему Вольскому разрешили общаться с внешним миром?

– Потому что психбольница «Дубрава» существует за счет частных инвестиций. Девяносто процентов этих инвестиций они получают от самого Романа Родионовича Вольского. Точнее – из благотворительного фонда, который он основал через подставных лиц.

– Выходит, он до сих пор богат?

Маша посмотрела на коллегу ироничным взглядом:

– Стас, ты такой большой, а задаешь такие детские вопросы! Огромные состояния не растворяются просто так. Конечно же, Вольский богат! Перед тем как инсценировать гибель своей семьи, этот гад перевел кучу денег на разные банковские счета. Все эти двадцать лет его деньги крутились в бизнесе, а он управлял своей империей, сидя в личной психушке.

– Как в крепости, надежно защищенной от врагов?

– Именно! Знаешь, какой там штат охранников? Двадцать три человека! И у всех боевое оружие.

– Но ведь это незаконно. Как Вольскому удалось это провернуть?

– У Вольского в ту пору, когда он еще был вольным олигархом, а не узником психушки, была очень крутая служба безопасности, состоявшая из бывших офицеров КГБ. И эти ребята предоставили ему подробные досье на многих высокопоставленных чиновников. Некоторые из этих лиц все еще занимают крутые посты. В Генпрокуратуре, в СК, в МВД… Ну, и тому подобное.

Маша снова взялась за свой мохито, а Данилов сказал:

– Дай-ка подытожу. Значит, Вольский сражался сам с собой? То есть в периоды приступов он превращался в Спаса и делал сам себе гадости?

– Угу. В тот момент, когда возникает Спас, сам Вольский как бы умирает. Ну, или засыпает крепким сном.

– Мистика какая-то!

Маша пожала плечами:

– Обычная шизофрения. Только осложненная манией преследования.

– Ну и дела! Видал я психов, но чтоб таких…

В сумочке у Маши затрезвонил телефон. Она поспешно достала трубку:

– Слушаю вас!

– Мария Александровна?

– Да.

– Вас беспокоит Соломатин. Врач из «Дубравы».

– Да, Игорь Константинович. Что-то случилось?

– Пациент номер один снова хочет с вами поговорить.

– Хорошо. Я недалеко и сейчас подъеду.

Убрав телефон, она сказала Стасу:

– Вольский хочет мне что-то сказать.

– А кто он сейчас – Вольский или Черный человек?

Маша озадаченно нахмурила лоб:

– Гм… Об этом я как-то забыла спросить.

Стас поднес к губам кружку пива, но вдруг замер.

– Подожди… Но если в том пожаре уцелела всего одна дочь, то кто же такая Лиза Антипова?

Маша усмехнулась:

– Или – кто такая Ольга Князева? Мы знаем лишь то, что одна из этих двух женщин – дочь Вольского. Но какая именно – вот в чем вопрос?

– Да тут как раз все очевидно! Ольга Князева – глава строительной компании. А Лиза Антипова – всего лишь…

– Официантка из провинциального города, – договорила за него Маша. – Но помнишь, как Вольский поступил двадцать лет назад? Он спрятал выжившую дочь в обычный, провинциальный детский дом. Подальше от столицы, подальше от зорких враждебных глаз.

– Так кто же из них настоящая дочь Вольского, а кто – самозванка?

Маша допила коктейль, промокнула губы салфеткой и сказала:

– А вот это, Стасис, нам еще предстоит выяснить. Похоже, в этой истории все не те, кем хотят казаться.

Сауна и бассейн помогли Лизе расслабиться. Она привела себя в порядок, оделась и закрыла железную дверцу шкафчика. Затем, чувствуя приятную усталость, села в кресло передохнуть. Откинувшись на мягкую спинку, она неторопливо перебирала в памяти все, что произошло с ней за последние несколько дней.

Сейчас, когда от нее больше ничего не зависело, все эти события казались ей не более чем кошмарным сном. Сегодня же она сбросит с себя маску Ольги Князевой и станет самой собой.

А может, покончить с этим прямо сейчас, пока все не зашло слишком далеко?

Лиза усмехнулась: «Глупости. Все уже зашло слишком далеко».

Услышав шаги, Лиза открыла глаза и увидела молодую черноволосую женщину в темных очках, остановившуюся возле одного из шкафчиков. Почувствовав, что на нее смотрят, женщина обернулась и взглянула на Лизу.

– Привет! – сказала она.