Открыв фонарь, я почувствовал, что неплохо так вспотел в ДСке. Пришлось вместо лицевого полотенца использовать подшлемник.

— Взмок? — спросил Валера, пока я расписывался в журнале, поднесённом мне техником.

— Есть немного. Замечания будут? — спросил я, крепко пожимая руку технику в знак благодарности за матчасть.

— На посадке, перед ближним, начинаешь проседать. Занимаешь высоту прохода привода и на ней идёшь до момента пролёта. Это неправильно. Глиссада должна быть глиссадой, — сказал Валера, имитируя жестами заход на посадку.

— А разве так не проще? Ничего ведь не мешает?

— Траектория снижения крутая, и, конечно, в простых условиях тебе так удобнее сделать. А если сложные метеоусловия? Склоны гор? Когда будешь заходить по-афгански, там нельзя будет снижаться раньше положенного.

Об этих заходах я слышал ещё в прошлой жизни. Выполняется такая посадка с целью минимального времени нахождения на посадочном курсе, поскольку это именно тот этап полёта, когда очень легко попасть под огонь ПВО духов.

Немного расслабившись на диване в лётной комнате, я пошёл искать Буянова. Искал везде, даже в бане, но Иван Гаврилович пропал из виду. Марк, только что вернувшийся с полигона, рекомендовал посмотреть в столовой.

— Ещё не время обеда, — удивился я, закрывая дверь бани.

— Тетя Аня его постоянно подкармливает. У него какое-то питание специальное. Он даже ест не то, что мы, — сказал Марк, падая на мягкий диван.

— Комэска на диете?

— Ага. Спортом занимается, по выходным пешие прогулки совершает. Воды пьёт много.

Я прям представил себе как Буянов сидит и наворачивает очередную порцию сельдерея или каких-нибудь овощей. А потом мои мысли материализовались. В лётную комнату зашёл Гаврилович, одетый в противоперегрузочный костюм, поедая морковку.

— Родин, чего встал? К вылету готов? — спросил он.

— Так точно.

— Не вижу. Вот я уже со снаряжением, а ты ещё нет, — сказал Буянов, показывая в своей руке шлем. — Вперёд.

С комэской мне предстояло пролететь по маршруту номер 4. В местной среде именно он был самый лучший и живописный.

— Выходи на исходный пункт маршрута ИПМ, а высоты я тебе буду сам давать. Ты их запрашивай, — дал мне указание из задней кабины Буянов после взлёта. — Отрываешься лихо. Можно поплавнее. Ты пока ещё не «за речкой».

— Так надо сразу готовиться к тому, что будет на войне, разве я не прав? — спросил я, выключая форсаж и занимая курс на небольшое селение у подножия Чаткальского хребта.

Холмистая местность резко начала меняться на предгорья. С набором высоты не тянул, иначе можно резко войти в облака, скрывающих вершины гор. Опасно!

— Готовиться… готовиться постепенно надо. Не торопись сразу всё схватить. Ущелье видишь? — спросил Буянов, слегка подвернув ручку управления вправо.

— Наблюдаю.

— Давай туда. Держи истинную высоту метров 600. И безопасно, и рассмотреть сможешь окрестности.

Куда уж тут смотреть?! Чем дальше «влетаем» в горы, тем становится темнее. Солнце осталось где-то позади, но успокаивает, что нет облачности, скрывающей вершины. По «просьбе» Буянова занял сначала 100 метров, а затем и вовсе «упал» на 50 метров.

— Вдоль условной дороги пройдём, — прокомментировал он своё решение.

Буянов спокоен, а я уже изрядно пропотел в районе копчика. Чувствую, как по телу начинают катиться маленькие капли пота. Не знаю, что сейчас доставляет большую нервотрёпку — моё повышенное потоотделение или нависающие надо мной скалы.

Километров 30 пролетели вдоль указанной мне условной дороги, а в наушниках ни секунды тишины. Буянов, как народных местный певец или акын — что вижу, то и пою.

— Вот слева склон. Знаешь на что похож? Правильно, откуда тебе знать — ты ж пилотируешь, — издевался надо мной комэска.

Знает же, что не могу отвлечься в сторону!

— Смотри! Влево! — воскликнул Гаврилыч.

Куда смотреть?! Слево скалы, до них метров 400, справа скалы до них метров 700. То же ущелье, но чуть шире… Первая мысль — пуск ракеты ПЗРК увидел хрен старый. Ручку управления беру чуть на себя и влево, чтоб уйти от поражения. Другая рука уже на рычаге управления двигателем лежала, а он…

— Да ты влево — вверх посмотри. Красиво же, Родин!

Я чуть пируэты не начал выписывать в воздухе, а ему красиво! Бросил взгляд вверх, чтобы найти источник возбуждения моего командира. Оказывается, внимание Буянова привлекло… дерево. Большое, отдельное дерево на краю одного из скальных выступов.

— Ага, очень красиво, командир, — сказал я по внутренней связи, продолжая слушать оды, посвящённые этому прекрасному образцу местной флоры. По мне, так это обычная коряга, выбившаяся из скальных пород чисто случайно.

Выскочив из ущелья, мы попали на более равнинный участок маршрута. Вот тут можно было бы и на предельно малой полететь, однако на мою просьбу спуститься ниже, Буянов ответил категоричным отказом.

— Там смотреть нечего внизу. Всё я там уже видел. Ты мне лучше покажи, как ты маневрировать можешь.

Оставалось 10 километров до участка маршрута, где необходимо было сымитировать маневрирование. Тут я понял, что это мой шанс немного отыграться за потовыжималку в ущелье.

— Родин, ты долго будешь думать? — спросил Буянов, но я пока молчал.

Надо зацепиться на земле за какой-нибудь ориентир. Тем более, что истинная высота чуть больше 800 метров. Заметил я посёлок в низине между холмов. Это и будет моей «целью». Сейчас мы поприветствуем местных детишек.

— Маневрирую, — сказал я, резко перевёл самолёт в набор.

Пускай и вдавило в кресло, но это было даже приятно. В наушниках раздавались кряхтения Буянова.

— По… лег… че.

Обороты по-прежнему были на «Максимале», высота подходила к 3500, и тут я начинаю выполнять заход на цель. Резкий разворот вправо на 270°, перевод на пикирование с углом 25° и скорость пошла расти.

— Высота, высота. Я щас ручку у тебя отберу! — громко сказал Буянов, но я всё контролировал.

Вывод получился с запасом метров 650 от земли. Скорость как раз была в пределах оценки «хорошо», да и ниже безопасной не опустились. Но я не мог просто так пролететь над домами.

Занял высоту 1000 метров и принялся раскручивать наш МиГ в правую сторону, выполняя одну бочку за другой. Гаврилович замолчал полностью. После пятого оборота, я услышал по внутренней связи тихий голос, что маневрировать нужно не так.

— Давайте попробуем по-другому, — сказал я, и начал вращаться влево.

Закралась у меня мысль, что не