1964 года, и уже через несколько месяцев после знакомства они поженились. Безусловно, их пара была самой модной в Лондоне в тот период, когда Лондон становился самым модным городом на Земле. Грессингем прекрасно осознавала, что ей не хватает актерского мастерства, и записалась на курсы при Королевской академии, но ее карьера окончилась пшиком. Бесконечные вечеринки и громкие лондонские премьеры вскружили ей голову. Алкоголь и наркотики сделали свое черное дело. Последней каплей стал случай, когда ее со скандалом уволили со съемок «Фотоувеличения» за то, что она «постоянно является на работу или пьяной, или обкуренной, или и то и другое вместе». Ричард Аарон рвал и метал, поскольку именно он убедил Микеланджело Антониони дать ей роль в этом престижном проекте.

По-настоящему Джейн Грессингем звали Сюзанной Кеплер. Она была дочерью немецко-еврейского эмигранта Альфреда Кеплера, художника по декорациям, бежавшего от нацистского режима в 1938 году, и костюмерши Дорис Вон. Мать Альфреда и его две сестры погибли в Освенциме в 1944 году. Сам Альфред утонул в Темзе в 1948-м. Подлинная причина его смерти так и осталась невыясненной, но представляется вполне вероятным, что он покончил с собой. Грессингем тогда было девять лет.

Выслушав заявление Аарона, констебль Пендл передал дело инспектору уголовной полиции Гарольду Скиннеру, который возглавил расследование. Бретуэйту сообщили, что у него есть право вызвать адвоката, но он отказался. Следствию требовалось свидетельство Грессингем, и за ней отправили служебную машину. В те времена полицейские не гнушались заработать несколько лишних фунтов, сообщая журналистам о готовящихся сенсациях, и когда стало известно, что Ричарда Аарона и Коллинза Бретуэйта доставили в полицейский участок в Кентиш-Тауне, к означенному участку тут же примчалась толпа газетчиков. Сейчас трудно поверить, но Грессингем подвезли к главному входу и провели внутрь через парадную дверь. На следующий день почти во всех лондонских газетах появились крупноплановые фотографии Джейн Грессингем, пытающейся прикрыть рукой синяк под левым глазом, вкупе со снимками Аарона и Бретуэйта на врезках поменьше. «ЛЮБОВНЫЙ ТРЕУГОЛЬНИК РАСПАЛСЯ», – сообщала передовица «Дейли экспресс». «О ВРЕМЕНА, О НРАВЫ!» – сокрушалась «Дейли мейл». В каждой сопроводительной статье упоминалось о «потасовке» в квартире Бретуэйта, но в остальном публикации состояли из слухов и домыслов. Только в «Лондон стэндарт» промелькнуло упоминание о «предполагаемом изнасиловании».

Джейн Грессингем, которая даже не знала о том, что приключилось на Эйнджер-роуд, сопроводили в приемную, предложили ей чашку чая и провели в кабинет для беседы с инспектором Скиннером. Он попросил рассказать, что произошло у них с мужем сегодня. Поначалу Грессингем отвечала уклончиво. Похоже, она находилась под воздействием седативов или каких-то других наркотических препаратов. Инспектор Скиннер заверил ее, что никто не собирается ее арестовывать или предъявлять ей какие-то обвинения. Он спросил, откуда у нее синяк под глазом. Она ответила, что не помнит. Скиннер выразил удивление: синяк был явно болезненным и появился недавно. Он спросил, уж не супруг ли нанес ей побои. Она сказала, что да, но это была не его вина. Скиннер стал давить дальше, и Грессингем призналась, что они с мужем крупно поссорились из-за ее отношений с Коллинзом Бретуэйтом. Скиннер долго ходил вокруг да около, а потом все-таки сообщил Грессингем о заявлении Аарона. В ответ на вопрос, есть ли в этом хоть доля правды, Грессингем неохотно призналась, что она действительно так говорила. По ее версии событий, когда муж вернулся домой, она была сильно пьяна. Они поругались, и Аарон заявил, что ее визиты к Бретуэйту два раза в неделю не дают никаких положительных результатов. Грессингем ответила, что ходить к Бретуэйту гораздо приятнее, чем жить с таким мужем, как Аарон, и что Бретуэйт – настоящий мужчина, в отличие от некоторых. Она призналась, что спала с Бретуэйтом, и вот тогда Аарон ее и ударил. Она упала на пол, испугалась, что он ударит ее еще раз, и сказала, что спала с Бретуэйтом не по собственной воле. «Он тебя изнасиловал?» – проревел Аарон. Грессингем кивнула, и Аарон в ярости выскочил из дома. Скиннер спросил, точно ли она вступила в интимную связь с Бретуэйтом по взаимному согласию, и Грессингем подтвердила, что да.

Бретуэйту были предъявлены новые обвинения, и он охотно признал, что неоднократно вступал в половую связь с Грессингем, но отрицал, что в их отношениях имело место какое бы то ни было принуждение. Всех задержанных отпустили около одиннадцати вечера. Аарону не предъявили никаких обвинений за избиение Грессингем.

Несмотря на отсутствие обвинений, ущерб репутации все-таки был нанесен. Пресса никогда не любила Бретуэйта и теперь жаждала крови. В течение нескольких дней газетчики буквально осаждали дом на Эйнджер-роуд. Самому Бретуэйту они вроде бы и не мешали. Он приходил и уходил, когда ему вздумается, и даже не раз останавливался у входа поболтать с репортерами. В «Я сам и прочие незнакомцы» он писал: «Я не сделал ничего плохого. С чего бы мне было прятаться?»

Однако клиенты перестали ходить к нему на консультации. Может быть, именно из-за газетчиков: людям, посещающим психиатра, обычно не нравится, когда их фотографируют на подступах к кабинету психотерапии. Может быть, по каким-то другим причинам. Как бы там ни было, Бретуэйт не особо тревожился, полагая, что это лишь временное затишье, и тратил внезапно возникшее свободное время в «Колони Рум» и других питейных заведениях Сохо. Кажется, он наслаждался своей печальной известностью.

Подобное отношение, разумеется, не одобрялось ни прессой, ни полицией. На следующей неделе в «Новостях со всего света» появилась большая статья с пикантными рассказами бывших клиентов «шарлатана из Примроуз-Хилл». По словам этих клиентов, Бретуэйт сидел за столом в одном исподнем; лежал на полу, напевая какой-то мотивчик, пока клиент излагал ему свою проблему; курил с клиентами марихуану; трогал себя в паху; задавал малопристойные, неуместные вопросы с сексуальным подтекстом. Одна из клиенток (в ответ на вопрос, почему она терпела подобное поведение) призналась, что она никогда прежде не общалась с психиатром и думала, что так и должно быть. 24 августа в «Дейли экспресс» Коллинза Бретуэйта, автора «Убей себя [sic] в себе», назвали «пропагандистом самоубийства». Газета опубликовала подробное интервью с молодой женщиной, утверждавшей, что, когда она рассказала Бретуэйту о своих суицидальных мыслях, он в ответ грубо поинтересовался, что ей мешает покончить с собой, а под конец заявил, что если она все-таки соберется наложить на себя руки, то пусть не забудет оплатить счет за уже состоявшуюся консультацию.

Британская медицинская ассоциация призывала исключить Бретуэйта из своих рядов, что было затруднительно, поскольку он никогда не имел медицинской квалификации и не состоял ни в каких ассоциациях.