хорошим, честным торговцем, и насильником-извращенцем, гнусным убийцей.

– Племянница Филиппа была совсем ребенком. Как же ты не погнушался, Клодий?

– А какая мне разница, что в возрасте, что ребенок? Они дикари! Удовольствие получил и за сына отомстил, и римский народ от трех христиан избавил!

– Почему же ты оставил в живых Филиппа? – спросил Квинтиллиан, и голос его звенел, как металл.

– Чтобы мучился, – брякнул Клодий, не замечая перемен в голосе собеседника. – Эти христиане любят мучиться, вот у него и отличная возможность приблизиться к своему богу.

Преторианец сделал над собой усилие и усмехнулся.

– Ты молодец, Клодий! Лично от себя хвалю! Обязательно передам все префекту Плавтиану. Но хотелось бы наградить и твоих рабов.

– К чему им награды, добрый мой господин, они же рабы?!

– Но ведь они верные рабы!

– Это да, они за меня глотку перегрызут кому угодно.

– Превосходно! Такие рабы – сейчас редкость. Поэтому позови их.

– Но как же лавка? Ведь надо торговать! Может, я сам передам им награду?

– Нет, надо соблюсти торжественность церемонии! Зови их сюда!

Клодий пожал плечами, вышел и через минуту вернулся с двумя рабами.

– Лавку ненадолго закрыл, – пояснил торговец.

Квинтиллиан смотрел на рабов – мужчины в цвете лет, широкоплечие, рослые, возможно, из германцев или даков, перед ним опустили глаза и головы. И тут он, как вживую, представил, что эти трое вытворяли с несчастными женщинами. Рука его крепко сжала рукоять меча под тогой.

– Вот деньги, берите, за хорошую службу Риму каждому по десять сестерциев.

Рабы молча подошли и взяли деньги. На лицах их светилась радость. Они поблагодарили Квинтиллиана на ломаной латыни и собирались выйти, но преторианец остановил их.

– Подождите! Твой рассказ, Клодий, очень вдохновил меня!

– Пойдешь убивать Филиппа из Тралл, господин Квинтиллиан? – заулыбался торговец.

– Нет, это подождет. Я хочу поразвлечься с девушкой. Я слышал, Клодий, что у тебя есть молодая жена, наверное, чуть старше той девочки, племянницы Филиппа. Рабы, приведите ее. Клодий, я хорошо заплачу.

Лицо Клодия сразу же посерело, задергалась от волнения правая рука.

– Господин, что ты такое говоришь? У меня честный дом, а не лупанар. Имей уважение, ты здесь только гость!

– Ладно, Клодий, не набивай цену. Пятьдесят сестерциев тебя устроит? Обычная шлюха стоит пять ассов, а твою жену я оценил высоко!

– Прекрати, господин! – торговец с угрозой поднялся и жестом подозвал рабов.

– Ты чего удумал? – притворно удился Квинтиллиан. – Честная сделка! Кроме того, в благодарность я замолвлю за тебя слово, и, скорее всего, сборщик налогов не придет в ближайшие несколько месяцев.

– Господин Квинтиллиан, не вынуждай меня! – в бешенстве взревел Клодий. – Мою жену ты не получишь!

– Да что ты?! Я, может быть, не совсем точно сказал тебе, кто я такой? Я преторианский трибун. Ты кому перечить вздумал?

– А, преторианец! Как я сразу не догадался! – воскликнул Клодий, хватая табурет. – Время вашего своеволия прошло! Коммод мертв! Император Пертинакс запретил вам насилие над людьми!

– Не тебе мне говорить о насилии, Клодий. Все, я устал ждать! Пойду наверх и сам разыщу твою жену.

Один из рабов шепнул Клодию, что Тития ушла из дома с ребенком. Это успокоило Клодия, и он стал действовать решительно.

– Вон из моего дома, преторианец! – крикнул он, замахиваясь табуретом. – Закон на моей стороне! Римский закон охраняет честь семьи!

– Если бы ты попросил меня по-хорошему, как человека, принесшего тебе немалые деньги, я, возможно, и ушел бы, Клодий, и поискал бы девушку в лупанаре, но теперь я просто не могу уйти. Ты оскорбил меня, преторианского трибуна. Я это не прощу.

– У меня отличный покровитель среди сенаторов и закон я знаю! Тебе лучше не связываться со мной, преторианец! Безвластие кончилось! Пертинакс навел порядок, прижал вас, бездельников, народных кровопийц!

– Попробуй что-нибудь со мной сделать! – рассмеялся Квинтиллиан и вытащил меч.

– Ребята, бейте его, эти ленивые преторианцы – трусы!

Рабы бросились на Квинтиллиана, вооруженные один дубинкой, взятой из угла комнаты, а другой – поднятой лавкой.

Преторианец легко уклонился от выпадов и резко вонзил меч в живот раба, вооруженного лавкой. Вытащил меч, уклонился от замаха дубины и повторно вонзил умирающему рабу меч в его пах.

– Ну что, Клодий, может, пора успокоиться? И последнему рабу привести твою жену?

– Ты ответишь за убийство в моем доме! – ревел Клодий и сам бросился на Квинтиллиана.

Преторианцу здорово досталось – табурет и дубинка все-таки нашли свою цель. Раны, нанесенные Главком Цербером и зажившие не до конца, открылись. Под тогой у Квинтиллиана выступила кровь. Раб не ожидал, что его удары окажут такое действие, ведь, нападая на преторианца, он и хозяин имели задачу выпроводить наглеца, а не убить его. Раб опешил и отступил. Он боялся за свою жизнь – убийство преторианца – очень тяжелое преступление, за это раба распнут. Клодий тоже испугался и опустил табурет. Квинтиллиан же ухмыльнулся и, сделав рывок, пронзил раба насквозь. Клодий упал на колени перед приближающимся Квинтиллианом, выставившим перед собой окровавленный меч.

– Пощади! Не убивай меня! – завопил торговец. – Давай все забудем! Может быть, обсудим действия против христиан?

– Садись на свой табурет! – приказал преторианец. – Бери навощенную табличку, стилус и пиши.

– У меня их нет!

– Вон они лежат, на том столе, в углу, я их приметил, а ты что, забыл? Бери и возвращайся за стол. Вздумаешь подойти к двери, я метну меч тебе в спину.

Клодий, бледный, трясущийся от страха, взял табличку, стилус и сел напротив преторианца.

– Что писать?

– Перечисли все свое имущество, да не скрывай ничего, это в твоих же интересах.

– Это нужно для сборщика налогов?

– Нет, это нужно твоему сыну.

– Что? – удивился Клодий и опять задрожал.

– Пиши давай и помалкивай, потом объясню.

Клодий, пытаясь совладать с собой, писал медленно, постоянно сбиваясь, делая ошибки и исправляя их.

– Готово, господин Квинтиллиан!

– А теперь пиши далее. «Все перечисленное имущество я оставляю своему сыну». Имя его впиши.

– Ты знаешь, что у меня есть маленький сын?

– Я все знаю. Написал?

– Да.

– Продолжай. «Так как я задолжал трибуну преторианской гвардии 10 000 тысяч сестерциев, то я вынужден…»

– Но ведь я ничего тебе не должен! – возразил Клодий жалобным тоном.

– Ты меня ранил. Я оцениваю ущерб именно в эту сумму. Более того, ты собирался меня убить! А знаешь, что бывает за нападение на преторианца, к тому же трибуна?

– Я просто хотел тебя выпроводить!

– Ты пасть заткни, иначе я тебя прирежу. Заткнул? Пиши далее. «Так как такую большую сумму я выплатить не могу, я добровольно становлюсь рабом Марка Квинтиллиана, преторианского трибуна, пока не выплачу