А тем временем из этого пекла вывезли более десятка раненых и тела убитых. Недалеко от села, в открытом поле на скорую руку развернули медпункт. Раненых выгружали прямо в раскисшую грязь. Врачи здесь же оказывали им первую медицинскую помощь и отправляли в лазарет. А Трофимов со своим механиком-водителем уже возвращались в Дуба-Юрт.

Майор Сергей Поляков в мельчайших деталях помнит, как развивались события того дня в Дуба-Юрте. Он рассказывает:

«Они и отсюда стреляли и оттуда, то есть они уже в круг нас брали. И, видно, имели задачу уже замкнуть этот круг».

Боевики сосредоточили огонь на дороге. Вдоль нее шел неглубокий арык — единственное место, где могли спастись разведчики. Боевики никак не могли достать их в этом укрытии.

Мой собеседник — Евгений Липатов, в 1999 году младший сержант, командир отделения 84-го ОРБ. Он рассказывает:

«Туда как раз раненых всех собрали. И вот только мы до них добрались, и те начали лупить. Ну, потом пытались еще кого-то вытащить, когда всех раненых собрали уже, только вот убитые остались там, с первой машины, которые лежали».

На какие-то мгновения боевики ослабили огонь. Тогда к арыку и пробилась одна из БМП. В десантное отделение загрузили раненых и убитых. Машине удалось вырваться из-под обстрела. А бойцы из арыка перебежками под огнем вернулись к стене.

Основные силы боевиков сжимали кольцо окружения. Они, видимо, уже считали уничтожение роты делом решенным и кричали в радиоэфире, что с русскими покончено. В этот решающий момент к месту боя подошли два танка полковника Буданова. Дали несколько залпов. Боевики замолчали. Это был дерзкий и смелый шаг. В танках сидели только офицеры, действовали они на свой страх и риск. Нарушили приказ, и никого не хотели подставлять. Ведь вводить танки в договорное село было запрещено.

Рассказывает прапорщик Алексей Трофимов:

«Там сидел офицерский состав. Командир танка, то есть наводчик — офицер, механик — офицер. Они пришли нам на выручку. Грубо говоря, они нарушили приказ верховного командования. Вводить танки в договорное село, мирное село. Но благодаря этому, как говорится, в нарушение тех канонов и тех приказов, ребята выручили нас и спасли. Многие из нас сидят живые и здоровые».

На кадрах, сделанных боевиками, видно, как выглядело место побоища: сожженные машины, тела погибших бойцов, которых товарищи не смогли вытащить с поля боя. Но для тех, кто выжил в той бойне, сомнений уже не было — Черный Араб не сделал бы этого, если бы не знал некоторых деталей операции федеральных сил.

Говорит сержант Олег Кучинский:

«Ребята все знали, как Дуба-Юрт взять, и Хаттаба мы давно знаем, как он воюет. И то, что нас затащили в Дуба-Юрт и расстреливали, как цыплят… Да это такое предательство было со стороны нашего командования, что сто процентов. Знать наши позывные, знать расположение тех точек, где мы должны находиться, даже координаты… Координаты никто никак не мог знать, если задача была утром поставлена, а ночью нас уже обстреляли».

Кому и зачем это было нужно, так и осталось тайной за семью печатями. Если это было предательство, то совершено оно с иезуитской виртуозностью. Если это халатность, то она была сродни предательству. Но быть может, на это и был расчет?

Свидетельствует Евгений Липатов, в 1999 году младший сержант, командир отделения 84-го ОРБ:

«Кто-то думал, что это подстава была, спланированная. Ну, это спланировано, естественно, было. Кто-то прокололся, конечно, или как-то по связи нас выцепили, вычислили через переговоры. Или через офицеров. Не знаю. Конечно, так можно догадываться. Но то, что это было спланировано, естественно».

Излюбленная тактика Хаттаба: заманить и напасть из засады. Получалось, что федеральные войска в который раз наступали на одни и те же грабли. Подобное уже происходило в Аргунском ущелье три с половиной года назад. Боевики также снимали на пленку сожженную колонну 245-го полка у села Ярыш-Марды. Хаттаб тогда знал и маршрут передвижения войск, и их позывные. Иначе такой трагедии просто бы не случилось.

31 декабря 1999 года многие ребята не вернулись из боя. Батальон потерял тогда каждого третьего бойца. Жуткие потери.

Говорит сержантОлег Кучинский:

«В первую ночь, когда собрались в палатке, мы сказали: нам ничего не нужно, ни ваши стратегические планы, которые вы построили на 28, 29, на 30 и 31 декабря. Не надо. Найти нам на Дуба-Юрт разрешение. И мы уйдем туда. И мы найдем там, где причина войны. И там боем покажем, кто воин из нас».

Вечером после боя уцелевшие бойцы собрались в палатке. Они еще не знали, что в это же время в штабе группировки полным ходом идет расследование. Совсем скоро в палатку зашли офицеры из командования группировки и особого отдела. Искали стрелочников. Но почему-то искали среди них, то есть тех, кто вырвался живым из той бойни. Бойцы слушали и не верили своим ушам. И тут их терпению пришел конец.

Сержант Олег Кучинский рассказал мне, как проходила та «беседа»:

«Они выслушали нас минут тридцать и поняли, что нужно быстренько уходить отсюда, иначе будет беда в этой палатке. Понимали, что нужно сдержать тех ребят, чтоб они сейчас горячки не натворили. Иначе будет беда. Если они пойдут в штаб и им кто-то что-то не так скажет, — а у всех же автоматы, пулеметы… Они как станут перед этим командным пунктом — а до командного пункта полтора километра только идти… Они разнесут там все. Ну и все чувствовали, каждый чувствовал, что это было предательство».

Плата за ошибки или предательство была слишком высока. Гибель молодых парней.

Была и другая правда войны, о которой предпочитают не говорить вслух. Если не удавалось вывезти тела товарищей с поля боя, собирали трупы боевиков. Ходовой товар. Позже их обменивали на своих. 1 января на окраине Дуба-Юрта состоялся такой обмен телами.

Рассказывает Сергей Поляков, в 1999 году майор, заместитель командира 84-го ОРБ:

«Решили, что поставим три бээрэмки уступом, откроем двери, и вот так группами пойдем. Пойдем до того места, где находилась группа, которая с утра там отстреливалась».

Затем в батальоне началась тяжелейшая процедура опознания погибших. На нее отправились только контрактники. Видавшие виды взрослые мужчины решили пощадить психику желторотых солдат-срочников. Им и так досталось в эти дни. Некоторые тела были обезображены до неузнаваемости. Одного бойца опознали только по татуировке на плече: летучая мышь — символ разведчиков. Он сделал ее незадолго до своего последнего боя.

Как-то очень незаметно начатое расследование прекратилось. 84-й разведбат несколько недель не участвовал в боях, получил пополнение, новую технику, вооружение. Но боль утраты и обиды после Дуба-Юрта не оставляла многих.

Говорит Юрий Бабарин, в 1999 году рядовой, старший разведчик 84-го ОРБ:

«Мы все ходили, не понимали, кому это надо было. Практически батальон отдали на растерзание. Куда командование смотрело, чем оно думало, какими они разведданными располагали? Может, была какая-то дезинформация. Не знаю, нам не говорили ничего практически. Нам ставили приказы. Мы выполняли».