Хорошо хоть, что мое лицо получилось нечетким, а имя заменили на Марию Дос Пассос.

— Как ты думаешь, меня тут можно узнать? — нервно поинтересовалась я.

— Шутишь, что ли? Ты самая обычная мексиканская девушка, к тому же черты на фотографии размыты.

Он не хотел оскорбить меня, и я совершенно не обиделась. Томас ткнул пальцем в один из снимков — там мы смотрим в небо на зловещее крылатое существо.

— Вот самый лучший кадр. Здесь мы оба хорошо получились.

— А мне нравится этот, — отозвалась я, указывая на фотографию из «Клуба Левака». — Мне очень редко удается так завить волосы.

Мы замолчали, погрузившись в чтение нелепой статьи. Если верить Берни, Томас впервые увидел «Марию Дос Пассос» в рекламе «Фанты» и тут же возжелал ее. Ярость чупакабры он навлек на себя тем, что по пути в Энсенаду,[94]предварительно нахлебавшись текилы и накачавшись наркотиками, случайно переехал одного из его детенышей.

Воображаемая Мария, в прошлом очень востребованная статистка из мексиканских мыльных опер, регулярно молилась Магнусу из Фюссена — святому, ограждающему от хищников, — чтобы чупакабра ее не тронул.

— Как Берни мог сделать такое, после того как я помогла ему проверить сочинения! — воскликнула я, плюхнувшись на диван.

— Хорошая статья, — одобрил Томас.

Он подошел к телефону и набрал какой-то номер. Я слышала, как он разговаривал со своим менеджером. Судя по всему, оба были страшно довольны положительной публикацией. Закончив беседу, Томас уселся рядом со мной и улыбнулся:

— Эту статью будут перепечатывать заграничные газеты. Люди хотят взять у нас интервью.

— Но ты ведь не можешь считать, что это хорошо! — Я поведала ему о том, что мои знакомые из ПУ будут хохотать над этим опусом до упаду.

Томас выпрямился.

— Милагро, — обратился он ко мне своим сиплым голосом, от которого по моему телу побежали мурашки, — можно мне кое-что объяснить тебе? На публике они, конечно же, будут смеяться, но по вечерам, возле своих скучных парней, каких-нибудь там биржевых маклеров, они будут мечтать поменяться с тобой местами, оказаться в моей постели.

Хоть я и знала, что для него привести в действие собственную сексуальную энергию все равно что открыть кран, меня это завораживало, и я чувствовала себя, словно бойскаут на вечеринке в женском университетском клубе, где голые девушки развлекаются подушечными боями.

— Я… э-э…

Он прижал палец к моим губам.

— Ты должна поблагодарить Берни. Он назвал тебя жаркой штучкой.

— Томас, в этой статье я выгляжу идиоткой.

— Видимо, с тобой плохо обращались, раз у тебя такая низкая самооценка. Можешь соединить меня с агентшей и заказать завтрак?

Я с радостью позвонила агентше, потому что хотела расспросить ее о своей сделке со Скипом. Она была в диком восторге по поводу статьи. Равно как и Скип, который явился ближе к вечеру вместе с супер-пупер-стильной пиарщицей в строгом черном костюме.

Оглядев меня с головы до ног, пиарщица поправила огромные очки в черной оправе, съехавшие с ее точеного носика, и сказала Скипу:

— Тебе следовало бы посоветоваться со мной, прежде чем выбирать кандидатуру. Я бы пошла другим путем. Не таким очевидным.

— Никакая я не кандидатура! — возмутилась я. Слова эти прозвучали так, будто я сплевывала какие-то острые предметы, случайно попавшие в рот. — Я — это я. Настоящая!

— М-м-м… — критично заметила пиарщица. — Чуть больше шика, чуть меньше крика — вот что нужно для интервью. Не волнуйтесь, мы раздобудем вам тренера. — Она обратилась к Скипу: — Сам знаешь, с рядовыми гражданами тяжело работать.

— Знаю, — согласился он. — Но ведь мы ничего не инсценировали. Нам просто повезло.

— Скип, я не считаю это везением, — возразила я, стремясь задеть маленькую стерву. — Ты ведь знаешь, я состою в серьезных отношениях. А еще мне кажется, что как хорошему автору мне может повредить упоминание в желтой газетенке в связи с появлением чупакабры.

— Милагро, расслабься, — ободрил меня Скип. А потом обратился к пиарщице: — Мы можем заменить ее какой-нибудь начинающей звездочкой. Есть предложения?

Они тут же погрузились в обсуждение подходящей для Томаса пассии.

Вряд ли Сайлас мог предусмотреть все это в своем сценарии. Или все-таки мог? Казалось, Скип по-настоящему радуется рекламе, которая появилась у фильма, и мне пришлось поверить, что проект действительно существует.

Мне нужно было выплеснуть эмоции, поэтому я позвонила Берни. И оставила гневное сообщение о его лживой натуре, пучине, в которую ухнула его этика, спорном употреблении точки с запятой и склонности к избыточной аллитерации.

Потом я заперлась в кабинете и сделала вид, что работаю. А сама взяла в руки «Возвращение в Брайдсхед» и дочитала оставшиеся страницы. Захлопнув книжку, я почувствовала себя лучше. Чарлз, Себастьян и Джулия, пережив глупость, саморазрушение и крах в любви, стали зрелыми личностями. Пусть они утратили невинность, зато не потеряли надежду.

Пришла пора взять под контроль то, что еще можно контролировать, — например, мой пикап. Мне так хотелось схлестнуться с кем-нибудь, что, когда портье распахнул передо мной дверь, я тут же налетела на человека в инвалидном кресле.

— Простите, извините, — запричитала я, снова обретя равновесие. — Я не видела, куда иду! Я вас не ударила?

— Ничуть, — заверил он. Из-за марли, которая закрывала часть его рта, голос казался приглушенным. — Вс-с-се хорошо.

Я уже почти пересекла вестибюль, когда у меня внутри все похолодело. Продолжая путь, я убеждала себя, что это из-за бинтов «с» почудилось мне таким свистящим.

Чарлз оказался за стойкой консьержа. Он вел длинную беседу с одним из гостей, который желал узнать подробности о программе отеля на зимние каникулы. А я занялась разглядыванием всех тех привлекательных загорелых людей, что плавно шествовали мимо меня по каменному полу.

Мое терпение продлилось минут десять, потом я начала постукивать ногой по полу, поглядывать на запястье (просто забыла, что часов-то у меня нет) и издавать раздраженные вздохи.

Время от времени консьерж бросал на меня сочувственные взгляды, но тем не менее, казалось, и не думал заканчивать свою нудную беседу. Я решила ждать до победного, а потому тихонько затянула «Лас маньянитас».[95]Мерседес как-то сказала: если исполнить эту «жизнерадостную» песенку три раза подряд, слушатели на сто процентов свихнутся.