Глава 25

Глава двадцать пятая.

Декабрь одна тысяча девятьсот девяносто второго года.

Через два дня после окончания лечения.

До Нового Года оставалось два дня. Позавчера, в субботу, выписанный из стационара венерической направленности, неуловимый Руслан Конев, появился на утреннем разводе, и сразу получил втык от руководства, за то, что — цитирую «Вы с Громовым, конечно, дали много раскрытий по общеуголовной направленности, но когда результат будет по твоей специальности, дорогой товарищ, а именно, по розыску преступников». И теперь, опухший от безделья и «непрерывных новейших методов лечения», Руслан, размахивая руками, рассказывает мне, что с сегодняшнего дня жить он начнет по-новому — половая жизнь только в двух презервативах, а жуликов он будет задерживать каждый день.

Я пью чай и бессмысленно улыбаюсь — до конца года осталась пара дней, я традиционно записался на дежурство первого января, и со второго до восьмого числа могу быть свободен.

Вчера вечером, гуляя с Натальей, Кристиной и Демоном возле «Военторга», удачно сторговал небольшую, но ровную и относительно пушистую пихту, после чего барышни, оставив нас с псом на улице, забежали в магазин для военных, откуда вышли, неся пять коробок с елочными игрушками. Когда женская половина моей семьи, придя домой, обнаружила, что нарядить лесную красавицу сейчас невозможно, так как у хозяина дома, который ранее елки в своей квартире не ставил, а как кукушонок, праздновал любимый праздник в чужих гнездах, отсутствует приспособление для фиксации вечнозеленого дерева. Женщины, под угрозой репрессалий, немедленно поставили перед мной жесткий ультиматум — либо бежать вновь в магазин за специальной подставкой, либо одно из двух.

Нагулявшийся Демон, кинув на меня сочувственный взгляд, кряхтя, втянул свое тело в надежное укрытие между горячей батареей и диваном, демонстрируя, что этот путь мне придется проделать одному. Но, данный вариант меня абсолютно не устроил, поэтому пришлось открывать утепленную дверь на лоджию, и, негромко чертыхаясь, искать пакет со строительным песком и эмалированное ведро. Через час техническое сложное сооружение из ведра, песка, воды, системы тросов и нестерильной ваты, изображающей снег, вполне надежно удерживало зеленое дерево в максимально возможном вертикальном положении.

На всякий случай, я забрался на стул, изображая готовность водрузить на вершину пихты елочную верхушку или гирлянды, чем избежал неблагодарного труда по украшательству зеленых ветвей. Где-то внизу копошились девицы, цепляя на ветки шарики и еще что-то блестящее, а я наверху, наслаждался покоем. Наконец мне сунули в руку длинную верхушку, которую я, относительно ровно, нацепил, и на этом процесс подготовке к новому году был завершен, во всяком случае, с моим участием. Но, в конце концов, зачем я заводил в своей семье столько женщин?

Решение исполкома о усыновлении Кристины Яновны Клюевой мной было получено пять дней назад, одновременно с этим администрация детского дома, где заместителем директора работала моя хорошая знакомая, мне передали и Кристину, а в конце января следующего года должны были вызвать в районный отдел ЗАГС на оформление документов об усыновлении. К моему удивлению, мои женщины друг к другу притерлись очень быстро, каких-то скандалов или конфликтов между ними я не заметил, так-то Новый ю, год мы будем праздновать практически полной семьей.

— Извини, Руслан, я задумался. Что ты сказал? — я глотнул остывшего чаю и, с преувеличенным вниманием, уставился на товарища.

— Я говорю, что может быть вы к нам в гости зайдете. Мы с Инной вдвоем только будем, так-то…

— Рус, спасибо, конечно, но обещать ничего не могу. Сам понимаешь, ребенок в доме, вдруг она спать захочет рано. А одну ее в квартире не бросишь. В любом случае, я позвоню заранее, предупрежу…- я потрепал приятеля за предплечье и, прихватив свою кружку, отправился к себе в подвал — если хочешь отдыхать на праздники, все материалы надо сдать завтра –послезавтра, а иначе, сразу после праздников схлопочешь выговор, а то и не один за нарушения процессуальных сроков.

Трудно представить, но руководство уголовного розыска так и не поняло, что у них, в течении почти месяца, на службе отсутствовал оперативный сотрудник. На два суточных дежурства Конева я записал в субботы — в те дни, когда начальства на службе присутствовало в меньшем количестве, да и мысленно руководители (они тоже люди), были не на службе. Дежурному по РОВД вообще было все равно, главное, что трезвый опер вовремя заступил в наряд, а какая у него фамилия — Конев или Громов, это было никому не интересно, мало ли зачем парни поменялись. Наташа, конечно была недовольна, так как человека, который имеет лишь один выходной в неделю, а в этот выходной имеет только одно желание — выспаться, очень трудно назвать полноценным партнером в семейной жизни. В любом случае, все плохое когда-то заканчивается, закончилось и моя служба за себя и за того парня. С утра мы с Русланом, хихикая, спалили в пепельнице, его листок нетрудоспособности, с диагнозом «заболевание» и жирной печатью Областного диспансера кожной венерологии. После чего расползлись по своим делам — Руслан поехал с составе группы на очередной вызов, я же продолжил закрывать свои долги.

К вечеру стопка бумаг на столе изрядно уменьшилась — пребывающий в предновогоднем настроении начальник розыска аж мурчал от удовольствия, когда я, как трудолюбивая пчелка, приносил ему на подпись очередной, сшитый черной ниткой «отказняк» или бумаги для передачи в следственный отдел. Эти два материала я закончу завтра — я отодвинул от себя документы, потянулся и начал одеваться.

Ночь на тридцатое декабря.

— Руслан, ты вообще знаешь сколько время? — я взъерошил волосы, чтоб хоть немного начать соображать. За моей спиной Наташа, что-то недовольно прошептав, отвернулась к стене, натянув на себя одеяло — жизнь в огромной питерской коммуналке, очевидно, дает хороший иммунитет к ночным звонкам.

— Время половина третьего… -не понял моего вопроса Руслан и продолжил говорить: — тут коммерса одного подстрелили, так у него в документах твоя визитка…

— Как его фамилия? — я даже не напрягся, в последнее время этих визиток я раздал не один десяток.

— Соколов