— Это еще к чему?

— Ты хочешь знать, какой комплимент я собирался сказать, вот к чему, Джеремия. Но я уже не скажу.

— Ой, ты себе льстишь, Талвани.

— Это ты себе льстишь, если думаешь, что я не чувствую в твоем запахе еще кое-что.

Я дернулась.

— Пф. У меня нет секретов. Не осталось. Излишки совместного путешествия. А, подожди, или ты про то, что я вчера украла духи из парфюмерной лавки? Ну, можешь надеть на меня наручники.

— Ну вот, теперь и косвенное вербальное подтверждение подтягивается… Наручники, а что дальше? — хмыкнул он и, не успела я разразиться гневной и обязательно очень острой тирадой в ответ, вдруг зажал мне рот рукой. — Тихо! Смотри!

— М-м-м-м! — взбрыкнула я, но бесполезно.

К тому же, я увидела то же, что Тилвас. А именно: через окно к нам на подоконник вылезло три крупных паука. Вытянувшись шеренгой, они поклонились Тилвасу, а потом так же безмолвно побежали обратно по внешней стене гостиницы.

— Посланники оришейвы. Быстрее за ними! — приказал артефактор, натурально сигая в окно.

— А схема? — растерянно крикнула я.

— Я давно ее перерисовал! — отозвался он откуда-то издалека.

Ах ты гад.

***

Вслед за черными паучками мы бежали по улицам Джинглберри.

Гонка наша была слегка идиотской, потому что гонцы старого рёхха были маленькими и незаметными, и пробегали между людей совершенно бессовестно, тогда как Тилвас и я работали локтями, щурились, теряя паучьи силуэты в тенях, а иногда банально не были способны на тот или иной трюк вроде взлета по вертикальной стене.

— А ты в лиса превращаться случайно не умеешь? — крикнула спутнику я.

— Пока нет! — отозвался Талвани, сверкнув улыбкой через плечо.

По дороге к нам присоединялось все больше и больше пауков… Они стекались со всех сторон, заставляя бродячих кошек шипеть, выгибая спины, а псов — отчаянно лаять. Пауки вели нас прочь из городка, и вот мы, следуя за целой паучьей армией, оказались в светлом кедровом лесу…

Между стройными деревьями совершенно не было травы и кустарников — только темный шэрхенмистский песок, и, изредка, каменные домики-фонари, в которые принято ставить свечи во имя усопших. Мы трусцой бежали по гравийной дорожке, будто шевелящейся от пауков.

— Я надеюсь, они не собираются таким макаром вернуть нас в сам Северный крест, поболтать с начальником! — буркнула я, уже порядком запыхавшись.

— Я бы на твоем месте надеялся, что они не ведут нас напрямую к врагу… — отозвался Тилвас, заставив меня споткнуться на полушаге.

Но не успела я грохнуться — позор для акробатки, но некоторые мысли слишком уж рушат баланс — как аристократ метнулся ко мне и подхватил под локоть. А потом вдруг высоко вскинул брови и расфыркался, будто его лисий нос макнули в муку. Затем Тилвас изумленно воззрился на пауков.

— А это еще тут зачем, извините пожалуйста? — иронично поинтересовался он. Пауки не ответили, просто так же безмолвно стали разбегать по сторонам. Их миссия явно была выполнена.

— Ты о чем? — не поняла я.

— О той бестолочи, что пялится на тебя, кудахтая от восторга.

Я завертела головой, но никого не увидела.

— Рёхх? — догадалась я.

— Рёхх, — фыркнул Талвани, глядя на пустое место на гравийной дорожке перед нами. — О, нет, мой хороший, — его голос приобрел покровительственные нотки. — На тебя я свою магию тратить не буду. Преклони колени так, а потом явись, чтобы моя спутница также могла тебя видеть, и объяснись — за каким гурхом паучки оришейвы устроили нашу встречу? — артефактор на мгновение вскинул верхнюю губу, неприятно ощерившись и тем самым намекнув, что он и без магии сможет, если захочет, кое-кем закусить…

"Преклони колени". Ничего себе у Тилваса требования к коллегам, я вам скажу.

Пару секунд ничего не происходило, а затем на дорожке неожиданно появился… павлин.

Очень крупный павлин с огромным синим хвостом, который, раскрывшись, всматривался в меня бесконечным множеством «глазков». Несколько перьев, впрочем, были уродливо сломаны. Странно курлыкнув, павлин повернулся сначала одним боком, явно красуясь, потом другим, потом слегка потрепыхал перышками.

Этого рёхха звали пурлушэм. Я знала, что он из мелких духов, хотя при этом символизирует величие, неподкупность и вечную славу.

Пурлушэм, между тем, клекотнул очень недовольно.

— Твоей смертной спутнице не нравится мой облик? — почти прошипел он, обиженно мотнув хохолком.

— Просто таких, как ты, она ест по праздникам, зажаренными на вертеле и набитыми красными ягодами, поэтому радуйся, что она еще тебя не ощипывает, — посоветовал Тилвас.

Я ни в жизни не ела павлинов, но возмущаться не стала — в отличие от пурлушэма. Ахнув, рёхх быстро закрыл-открыл свой хвост, и вдруг вокруг него образовалось блестящее облако дыма, из которого мгновенние спустя выступил… человек.

Синеволосый, как самый настоящий шэрхен, с очень горбатым клювом-носом, в изысканном плаще сине-зеленых тонов и с лаковой тростью.

— Так лучше? — улыбнулся пурлушэм мне. — Или так? Или так?...

Его облик менялся, приобретая то более атлетичную, то худощавую форму, становясь выше и ниже, меняя прическу и черты лица. Только плащ и трость оставались незыблемы. У меня закружилась голова от такого многообразия мужиков.

— Хватит выпендриваться, пурши, — как бы мимоходом посоветовал Тилвас, и павлин, забывший, кажется, о Талвани, вдруг побледнел и остановился на каком-то случайном облике глазастого доходяги. — Зачем ты здесь, объяснись?

Пурлушэм легонько склонил свою курчавую голову, украшенную сине-зеленым венцом.

— Слушаюсь, мастер. Я здесь потому, что пауки искали информацию обо всех рёххах, кто находится в людях. А я должен был оказаться в человеке. Два года назад меня нашел один из заклинателей Ордена Сумрачной Вуали и предложил поселиться в их новом клиенте. Конечно, я согласился! Смертная жизнь — сколько нарядов я мог бы надеть, в кои-то веки не лиц, а настоящих тканей!.. Мы обо всем договорились, и заклинатель уже собирался перенести меня в свой Артефакт, как вдруг на меня напали со спины, так, что я потерял сознание. Когда я очнулся, заклинатель из Ордена сидел на земле сам не свой, баюкая раненую руку. Его одежда была порвана, лицо полосовали длинные порезы, лесная поляна вокруг оказалась выжжена, и в воздухе разливался запах горелой хвои и подпаленной плоти. А Артефакт — полный, судя по сытому мерцанию — лежал у заклинателя на коленях. Я поинтересовался, как всегда учтиво, что же случилось, пока я был без сознания, и заклинатель испуганно объяснил, что сделка отменяется, мое место займет другой рёхх. Я высказал деликатное неудовольствие этим фактом, и заклинатель дрожащим голосом посоветовал мне заткнуться и обернуться. Я так и сделал… Под лесными деревьями, сколько было видно, лежали убитые птицы и кролики. Десятки трупов наших материальных братьев — еще полчаса назад весело воспевавших жизнь… «Я думаю, не надо злить этого рёхха», — сказал заклинатель, глядя на меня с ужасом. «Вы до пепла правы, сэр», — мигом оценил обстановку я и поскорее скрылся с этой поляны смерти.