— Я не спорю с тобой. И не защищаю мут’а в отношении женатых мужчин. И полигамию, в любой форме. Не причисляй меня к ханжам и лицемерам. Я был всего лишь мальчишкой. Но играл во взрослого. По-своему пытался принимать ответственность за свои поступки. И готов был к этому. Если бы Анжела позволила. Джо — моя дочь. Я не стыжусь этого. И не стыдился бы тогда, расскажи мне Анжела обо всем. Джо — моя дочь, и я намерен относиться к ней точно так же, как относился бы к остальным своим детям, если бы они у меня были.

— Если бы были? Ты скоро женишься, Садиг, у тебя будут дети от Акилы. Иншалла.

— Нет. Мы обсудили эту проблему. Я рассказал ей о Джо. У Акилы уже есть двое своих детей. А я больше не хочу.

— Ты рассказал о Джо Акиле, — вздохнула мама. — Рассказал деду. Я, кажется, единственная, кто ничего не знал.

— Я… прости. Я не мог об этом сказать по телефону.

— А почему обязательно по телефону? За все эти годы, Садиг, ты ни разу не навестил меня.

— Как и ты.

Долгая пауза.

— Послушай, — прервала молчание мать, — а как же Акила и ее дети? Если Джо унаследует все твое имущество?

— Ей останется ее мехер. Этого будет более чем достаточно. И я открыл счета на имя ее дочерей. Если я умру, они не останутся без средств.

— Упаси Господи! — поежилась мать. — Как это мы вышли на такую мрачную тему?

— Ты начала меня дразнить.

— Напомни при случае, чтоб я никогда впредь не подтрунивала над тобой. Господи, ну какой же ты мрачный тип, Садиг. Когда ты женишься?

— После окончания Мухаррама.

— А женские меджлисы здесь все еще проводят?

— В этом году нет. С тех пор, как ушла от нас Дади. Возможно, в следующем. Когда в доме появится хозяйка.

— Ох, — устало зевнула мама. — Теперь и меня что-то сморило.

— Ступай, вздремни.

— Да, пожалуй.

Вечером пришел Джафар. Он жил в доме напротив с женой и детьми. И с родителями. Они частенько заходили, почти каждый день, повидаться с Дада. В тот день, наверное, с трудом сдерживались, чтобы не примчаться с утра пораньше — поглазеть на моих гостей.

— Дина, как мы рады тебя видеть! Сколько же лет прошло! — восклицала тетушка Фупи-джан.

— Асма. И вправду давно не виделись. — Улыбку матери я назвал бы настороженной.

— А это, должно быть…

— Джо. Это Джо, — перебил я Джафара. Не понравилась мне ухмылка, таившаяся под ослепительной дружеской улыбкой.

— А, да. Джо. Приятно наконец познакомиться. — Джафар повернулся ко мне и продолжал на урду: — А она красотка, Садиг, эта твоя тайная американская дочка. Перевернула твою жизнь с ног на голову.

— Это совсем неплохо, Джафар, — встряла его жена, Хасина, тоже на урду. — Надеюсь, новый Садиг сумеет повлиять и на тебя. Дети, идите-ка сюда, — поманила она своих ребятишек. — Познакомьтесь с сестрой.

Пришлось вмешаться, пока мои родственнички вконец не подставили себя.

— Джафар, Хасина. Джо говорит на урду.

Забавно было наблюдать за лицом Джафара, пока он прокручивал в памяти все сказанное, прикидывая, не успел ли обидеть присутствующих.

Фупи-джан присела на диван к маме. Пощупала подол платья своей бывшей невестки.

— Дорогая моя Дина! Мы должны с тобой пройтись по магазинам. Ты чересчур скромно выглядишь в этих старомодных нарядах. Длинные камизы давно не носят. Мини, мини и только мини. А эти твои шальвары[129]— категорически нет. Вот погляди, — она продемонстрировала собственные штаны, — вот это шальвары.

— Это? Но, Асма, это же обычные брюки!

— Вот именно! Хасина, — повелительно окликнула она невестку, — мы просто обязаны отвести Дину в магазин. Как можно скорее. У моей невестки безупречный вкус, Дина. Она разрабатывает модели для всех модных бутиков. И даже участвует в выставках.

— Но… — тихонько проговорила мама, — сейчас ведь Мухаррам, Асма.

— Не будь такой старомодной, Дина, — легкомысленно отмахнулась Фупи-джан. — К тому же одежда — это необходимость.

— Что скажешь, Джо? — улыбнулась мама. — Пойдем по магазинам? Завтра?

— С удовольствием.

Два дня спустя — когда после нескольких походов по бутикам и дизайнерам в сопровождении Фупи-джан и Хасины мамин гардероб полностью обновился, а Джо в своих новых костюмах, словно в камуфляже, слилась с окружающей средой (тетушка категорически настаивала: «Это мой подарок, Джо! Ты все же моя внучатая племянница! Дитя этого рода!») — я наконец остался наедине с Джо.

Мама гуляла по саду. Джо устроилась в кресле на террасе, поближе ко мне. В отличие от прошлой нашей беседы один на один, когда она, присев на самом краешке стула, готова была упорхнуть при малейшей тревоге, сейчас она сидела спокойно и расслабленно, небрежно раскинув руки.

— Итак, когда ты успела выучить урду? — начал я. — И каким образом? И зачем?

— В колледже я собиралась изучать африканские языки, чтобы стать миссионером. Как бабушка. Но… сразу после встречи с тобой… точнее, именно из-за встречи с тобой сменила специализацию на урду. И арабский.

— И арабский? Вот это да. На урду ты говоришь очень хорошо. Моя мать сказала… в аэропорту еще… что ты уже бывала в Пакистане?

— Да.

— Но ты никогда не искала встреч со мной.

— Я приезжала по работе. Не было времени для личных дел.

— Что за работа? В посольстве?

— Нет.

И она рассказала, к какого рода деятельности привело ее изучение урду. Без подробностей, но вполне достаточно. Мне и так были известны детали — в том числе и те, о которых она не упоминала, — с позиции другой стороны. Пришлось сдерживаться, чтобы не выдать собственных чувств, даже когда она говорила о человеке по имени Фаззи — о том, кого вырастил Шариф Мухаммад. Фаззи звал Шарифа Мухаммада дядей. Джо умолкла, а я, сложив два и два, осознал, что не познакомься она со мной, и жизнь ее сложилась бы совершенно иначе. Какое бы отвращение я ни испытывал к деятельности, в которой она участвовала, данный факт, как ни крути, проистекал из ее знания урду, а этот язык она выучила из-за меня.

Я вспоминал слова матери. О бремени, которое я разделяю со всеми, кого встречаю на своем пути, кого люблю, и с теми, кто любит меня. Она знала о том, что сейчас рассказывала мне Джо. Мама все поняла: сумев взглянуть со стороны на наши с Джо частные истории, она заметила нити одного цвета, проходящие сквозь обе жизни.

Я не сразу пришел в себя, но сумел все же задать Джо вопрос, что уже дважды задавал матери. Я спросил, зачем она приехала.