– С какого хрена ты беспокоишься о моей жене? – нахмурился лекарь, медленно отступая. – Она тебя совершенно не касается! И никогда не касалась!

– О! Я бы не сказал «никогда»! – Олег сделал выпад, второй, третий. Потемкин успешно избежал ударов, уйдя с линии атаки. – Я говорил ей, что ты ее недостоин! Я говорил, что не сможешь постоять за нее! Две тысячи второй, питерская военно-медицинская академия имени Кирова. Второй курс! Все еще не помнишь, сопляк? Как я дрался за нее! Как тебя, чмо никчемное, за нее отметелил! Как я любил ее! До сих пор…

– Ты все-таки вспомнил… Но как?

– Как? – Гром продолжил надвигаться, часто делая выпады. – Это ты мне скажи, сопляк! Это же ты меня нашел после стольких лет! А ее сохранить не сумел… где она, урод ты чертов?!

– Не твое дело! – Игорь отбил удар, вновь откинул лезвие и сразу оказался вне досягаемости. – Как и раньше не твое было. Ничего не изменилось, как видишь.

– Ах, ты! Убью! – взревел Олег и ринулся на Игоря, делая ножом частые и резкие выпады. Потемкин ускользал от них и неожиданно, быстрым движением в броске, схватился за запястье врага и вывернул его, нож покатился по крыше. Затем Игорь сильно ударил Грома ногой по голени, отчего тот рухнул вниз, и, потянув на себя его руку, стукнул Олега коленкой в лицо.

– Я тебе не тот самый салага, что был тридцать лет назад, Гром, – Игорь склонился над поверженным врагом. Олег завалился навзничь и пытался сфокусировать взгляд на Потемкине, но это у него получалось плохо. Из носа обильно потекла кровь. – Я же говорил, что я – военный доктор? Не? Служба в Свердловске-19 бесследно не прошла, Гром. Я тоже кое-чему научился. И, чтобы ты знал… Смерть Риты – это наше с ней личное дело. Тебя оно никоим образом не касается!

– Убью! – прошептал Олег, но Потемкин его уже не слышал. Он быстро запрыгнул в люльку к женщинам, парой точных ударов сшиб стопор, и люлька под визг Ольги с Лидой унеслась на другое здание.

– Убью, – повторил Гром, поднимаясь. Он немного пришел в себя от удара Игоря. Шаткой походкой доплелся до пистолета, сменил магазин и подошел к краю крыши, наблюдая, как люлька стукнулась о похожую балку на краю четырехэтажного здания.

Огромный цех с грохотом зашатался. Олегу пришлось схватиться за металлический кронштейн, чтобы удержаться на ногах. И, обернувшись, он встретился взглядом с прилизанным мужиком с мешком на плече. За ним пряталась довольно миловидная девушка. В глазах обоих отражался неприкрытый испуг. Они явно не ожидали кого-нибудь здесь встретить. Олег поднял пистолет, сменил обойму и навел оружие на главу Кольчугино.

– У меня всего два вопроса. Первый: куда они поехали? И второй… где мне взять транспорт?

– Там Алексей! – кричал удерживаемый старшим братом Андрей Юдин.

– Он мертв! – холодно бросил Гром, который уже полчаса как спустился с крыши по внешней пожарной лестнице и пытался допросить Бакина. Но неожиданно всплыла другая проблема. Алексей остался внутри здания, и средний брат никак не хотел верить в его смерть, хоть это было уже очевидно.

– Нет! Нет! И нет! – кричал Андрей, брызжа слюной. Петр отталкивал его от двери в цех, из которой клубами валила пыль. – Он еще жив! Надо только быстрей разобрать завал!

– Ты… – зарычал Гром, подойдя вплотную к мужчине. Любая преграда, удерживающая его от преследования старого врага, вызывала в Олеге неконтролируемую ярость. Он еле сдерживался, чтобы не достать пистолет. – Ты – идиот! Там тонны досок! И все это обрушилось на него! Замечательная могила. Если ты не хочешь отскребать его от пола, тогда прими это как данность, будь мужиком!

Андрей опустил голову и позволил Петру отвести себя подальше от входа. Как бы чувства ни взывали к спасению брата, логика Грома была железной. Невозможно выжить под тяжестью обвалившейся конструкции.

– Теперь ты… – Гром повернулся к Бакину, подошел, вытащил из-за его спины за волосы девушку и приставил ей к голове пистолет. – Что ты там лепетал мне о спрятанной на черный день машине?

– Есть такая, есть! – глава Кольчугино заплакал, упал на колени и взмолился. – Только не убивайте, прошу… Оставьте дочь в покое, она же ничего вам не сделала.

– Показывай! Живо!

– Да-да, – затрясся Бакин, поднимаясь. – Идемте, здесь недалеко. Я покажу.

– Держи, – Олег толкнул девушку Сене Жлобу, тот легко подхватил ее и одним движением взвалил на плечо. Бакин дернулся было в сторону дочери, но Гром ухватил его за локоть. – А ты не отвлекайся. Показывай.

Схрон оказался поблизости. Группа обошла два двухэтажных здания и уперлась в приземистое строение из кирпича, на двустворчатых деревянных воротах через трафарет белой краской было выведено: «КЛАД № 5». Видимо, буква «С» впереди стерлась когда-то.

– Как символично, – заметил Гром, пока Бакин отпирал массивный амбарный замок и открывал створки двери.

– Ух, ты! – присвистнул Зек. – Давно таких не видел…

Прямо у двери стояла пассажирская «Газель», поблескивая чистым темно-синим покрытием. Сразу было видно: если за машиной ухаживать, содержать в чистоте и следить, то она выдержит и не двадцать лет, а поболее.

– Отлично! Грузимся! Петр, Андрей, канистры в багажник закиньте! Варвар, Зек, проверьте оружие и осмотрите боеприпасы. Жлоб… – Олег на мгновение замолчал, наблюдая, как Сеня пытается запихнуть отчаянно сопротивляющуюся девушку в кузов, а Бакин бледнеет на глазах. – Может, ну ее на хрен? Сдалась же…

– Это мой трофей! – рявкнул Сеня, слегка хлопнул девушку по лбу, отчего она завалилась в салон, и залез следом, закрыв дверь.

Ругаться с членом собственной команды из-за какой-то девчонки не хотелось, да и бесполезно это: если Жлоб что-то удумал, его не разубедить. Оставалось только решить проблему по-другому.

– Но вы же обещали! Сказали, что ее не тронут! Вы… – Грохнул выстрел, Бакин с простреленной головой упал на пол. Гром наклонился, рассматривая труп, а после скомандовал: – Живо в машину! Времени нет совсем!

***

Окружающая действительность ворвалась в сознание вспышкой. Алексей Юдин очнулся в кромешной темноте и попытался вспомнить, что предшествовало возникновению острой боли сразу в двух местах: в правой голени и левом бедре. Мужчина дернулся в попытке вскочить на ноги, но тут же упал. Огненное жжение из ног расползлось, словно горячий уголь, по всему телу, его прострелило болью и свело, как казалось, все мышцы ниже поясницы. Алексей стиснул зубы, но дикий первобытный крик просочился из нутра, будто не мог больше находиться в столь маленьком и жалком существе, как человек. Боль выплеснулась из Алексея, и этот звук разнесся вокруг, вплетаясь в сотни таких же криков отчаяния и страха. Они раздавались тут и там в темноте, вторя друг другу, сливаясь и умножаясь. Женские, мужские и вновь женские… их было намного больше. Казалось, что тьма вокруг целиком и полностью пронизана криками и стонами людей, корчащихся в агонии. Мелькнула безумная догадка: Ад? Чистилище, в котором множество душ искупают болью свою вину, кричат, но, никем не слышимые, докричаться не могут, и так и продолжают в исступлении взывать к небесам, чтобы облегчили их терзания, оставили в покое умирать тела.