– А кто будет нести это бремя, если не я? – С каждым словом она все больше наполнялась горячей убежденностью. – Никому нет дела до благополучия этих женщин. Тебе это скажет и миссис Уивер. Поэтому я не могу с легкостью относиться к подобной угрозе. Ставки слишком высоки. – Каждое слово отталкивало его все дальше. Она скрыла от него свою главную миссию. Она знала тайны миссис Уивер, к которым у него не было доступа.

– Марта… – Он не хотел молить ее о доверии и снова оказаться отвергнутым. – Думаю, я был бы счастлив с тобой. Надеюсь, я сделал бы счастливой и тебя. Ты, я и этот малыш – вот наша семья. Неужели ты хочешь от всего этого отказаться?

Он чувствовал, что она медленно проваливается в отчаяние.

– Есть нечто важнее счастья, – сказала она наконец. О семье она не упомянула.

Тео со вздохом улегся на спину. Проклятие, он ведь это предвидел! Предвидел столь нелепый исход. Только он не знал, что упадет в колодец с ледяной водой. Не знал, что будет так трудно дышать.

– Ты даже не скажешь, что могла бы принять меня, родись у тебя дочь? – И снова перед глазами болезненно ярко промелькнул образ девочки с улыбкой и фигурой Марты.

– Не могу. – В ее ответе было что-то еще… Стыд? – Если у меня не родится сын, я добуду его другим способом.

– О Боже! Ты действительно на такое способна?

– Я способна на все, чтобы оправдать доверие, оказанное мне этими женщинами. – В ее голосе появились отчаяние и гнев. – Я думала, уж ты-то способен меня понять.

Да, конечно… Теперь она придаст новую форму их взаимоотношениям – включая эти прекрасные несколько дней, – превратит их в нечто такое, что ей приходилось терпеть скрепя сердце ради благородной цели, ради кого-то другого…

Его охватила ужасная усталость, и больше ни о чем не хотелось спрашивать. Его не касается, как она собиралась добыть мальчика. А то, что ей известно о миссис Уивер, имеет отношение только к ней. Он слишком устал, и теперь ему все равно.

– Тогда мне лишь остается пожелать тебе счастья. И викарию – тоже.

– Прошу прощения, ты о чем? – Его последние слова заинтриговали ее больше, чем весь предыдущий разговор. Она повернулась к нему, прищурившись.

Тео пожал плечами:

– Мне прекрасно известно, что случится потом. – Он сел на постели. – Еще несколько лет целомудренных разговоров и томных взглядов, а затем, когда пройдет пристойное для траура время, все романтические мечты воплотятся в реальность. Возможно, они существовали еще до вашего приезда сюда в качестве невесты мистера Расселла.

Марта резко вскочила, но Тео оказался быстрее. Потянулся за своей рубашкой и даже не взглянул в ее сторону.

– Вы несправедливы ко мне и мистеру Аткинсу. – Он никогда не слышал, чтобы у нее был такой голос. Интересно… – Полагаю, вам не понять, что между леди и джентльменом может существовать дружба, но я…

– Дружба? – Он натянул рубашку через голову. – Что ж, как скажете.

– Вы понятия не имеете, о чем говорите. – Краем глаза он видел ее, бледную и холодную как мрамор. – Мистер Аткинс достойный и честный человек. Я считаю огромной честью для себя дать ему работу.

Работу? Черт бы ее побрал!

– Вы даете слишком много работы вашей правой руке, в этом я уверен. – Он схватил свои брюки.

Ее молчание было тяжелым и гнетущим, и оно тянулось долгие мгновения. Несомненно, она пыталась справиться с собой.

– Не думайте, что я стану отвечать на такие злые, непристойные слова. Когда придете в себя и оденетесь, можете уходить. Завтра меня не будет дома. Да и в другой день – тоже. – Она даже не взглянула на него.

Тео тяжко вздохнул. Он должен был вести себя более благоразумно, но ослиное упрямство его подвело. Всего за пять минут он разрушил все, что у них с Мартой было. Они могли бы встречаться еще несколько дней и хотя бы расстались друзьями.

Нет, больше ни капли жалости, ни капли сочувствия для женщины, которая никогда не сможет отплатить ему добром. Черт возьми, мужчина не должен забывать о гордости! Тео неспешно застегнул брюки. Так, теперь галстук, жилет. И сапоги… Он одевался медленно, спокойно и методично, словно был один в комнате.

Когда же наконец стал перед зеркалом, его охватило последнее жестокое желание. Он выхватил из кармана носовой платок и проворным движением отер губы. Потом отбросил смятую ткань и вышел из комнаты, даже не оглянувшись.

Прошло два дня, может быть, три. О мистере Мирквуде Марта старалась думать как можно меньше – даже когда посетители упоминали его имя. Было очевидно, что Тео очень занят. Он занимался своей молочной фермой без ее помощи. И он по-прежнему присылал к ней гостей, несмотря на весь ужас последних минут.

Конечно, это не извиняло тех страшных слов, которые он сказал про мистера Аткинса. И в которых к тому же не было ни капли правды. Если уж и существовала виноватая «правая рука», то принадлежала она отнюдь не викарию. Возможно, ей следовало сказать ему об этом, ответить низостью на низость.

Марта машинально кивала и улыбалась мистеру Тавистоку и его жене, сидевшим рядом на диване в гостиной. Эти люди желали ей добра, но утомляли ее своими комическими рассказами, которые отнюдь не были смешны, поэтому приходилось постоянно смотреть на даму, когда говорил ее муж, и смеяться вслед за ней. Мистер Мирквуд смеялся бы, когда надо и когда не надо, и эти люди не докучали бы ему. Но ей пора перестать думать о нем.

Когда чета Тависток удалилась, произошло нечто, поглотившее все ее мысли и вытеснившее все мелкие неприятности. Слуга принес письмо, написанное аккуратным почерком мистера Кина. Ему не удалось уговорить мистера Джеймса Расселла не приезжать. Она должна была ожидать его через неделю.

– Прежде всего позаботимся о том, чтобы комната каждой женщины запиралась изнутри. – Марта расхаживала вдоль длинного обеденного стола, и служанки внимательно слушали ее, как и месяц назад. – Одного замка недостаточно. Пожалуйста, поднимите руку те, у кого в комнате нет засова, и миссис Кирни запишет ваши имена. – Ее пульс учащенно бился почти все время с той самой минуты, как она прочла письмо мистера Кина. Чему быть, того не миновать. Но если она не заставит себя успокоиться, то превратится в загнанную лошадь.

Как странно прояснил ситуацию этот кризис… Теперь все знали, что делать, – держать служанок подальше от мистера Джеймса Расселла, – и все действия и решения были направлены на осуществление этой задачи.

– Пока он будет здесь, не обращайтесь с ним почтительно. – Марта резко остановилась и оглядела стол. – Если он заговорит с вами фамильярным тоном, отвечайте как можно строже. И тут же сообщите мне.

Шеридан подалась вперед, и ее глаза ярко засверкали.

– Его можно ударить?

Конечно, кому-то придется это сделать. Марта снова принялась расхаживать по комнате.