сцены. Посреди комнаты стояла широкая кровать со скомканным одеялом. Женщина лежала на полу в неестественной позе, и при взгляде на нее сердце Ильи болезненно дернулось – все-таки опоздал. Лицо Юлии – а это несомненно была она – было испачкано кровью, тонкой струйкой вытекшей откуда-то из-под челки. Он сделал шаг в комнату, и тут из-за кровати поднялась в полный рост другая женщина, и это случилось так неожиданно, что Илья в первую секунду даже отпрянул. В полутемной комнате он не мог разглядеть, кто это такая и что она держит в руках, но, повинуясь первому позыву, бросился к ней и крепко схватил ее за запястья. Женщина дернулась всем телом, громко взвизгнула и впилась острыми зубами Илье в предплечье. Боль была настолько пронзительной, что он чуть не отпустил ее. Она же, воспользовавшись его секундным замешательством, рванула в сторону выхода, но Илья уже справился с первым шоком. Он сильнее сжал запястья женщины, и из ее рук на пол вывалился ящичек, из которого немедленно покатились в разные стороны какие-то баночки и пузырьки. Вдруг тело женщины сильно напряглось, как перед рывком, и она попыталась выдернуть свои руки из захвата Ильи. И в этот момент он почувствовал, что у нее у руках есть что-то еще, что женщина яростно выворачивается, чтобы изловчиться и применить находящийся у нее в руках предмет. Нож? Нет, это был шприц. Разводить политесы с человеком, который пытается тебя убить, Илья счел неуместным и после секундного колебания аккуратно ударил ее головой в лоб. Женщина покачнулась, руки ее разжались, шприц упал на пол.

– Кто дал вам право врываться в мой дом?! – истошно закричала она, придя в себя от удара. – А это что такое?

Агата в изумлении смотрела на свои запястья: оглушенная, она не почувствовала, как Илья надел на нее наручники.

– Вы полицейский? Какое вы имели право врываться ко мне в квартиру? – исступленно повторяла она, пока Илья наклонился к Юлии, нащупывая ее пульс.

– Я не полицейский, – спокойно ответил Илья, – и ключи от вашей квартиры я получил частным порядком от вашего брата. Такой ответ вас устроит?

– Немедленно снимите наручники! Вы не имеете права надевать их на меня! Вы не представитель власти!

– Не стану спорить, – ответил Илья, удостоверившись, что Юлия жива, – права я не имею, зато у меня есть некоторые обязанности, и предотвращать совершение преступления – одна из них.

Агата дернулась к выходу, но Илья преградил ей путь.

– Вы никуда не уйдете, сейчас здесь будет полиция, – сказал он.

– Где Андреас, почему он дал вам ключи?

Илья наклонился, стараясь не терять из виду женщину, от которой можно было ожидать чего угодно, и поднял с полу ящичек с оставшимися в нем склянками.

– Увлекаетесь? – хмыкнул он. – Теперь понятно.

– Зато мне ничего не понятно! – воскликнула женщина. – Где мой брат?

– Боюсь, у меня плохие новости, – ответил Илья, встав во весь рост и впервые попытавшись разглядеть Агату Минкис.

Черноволосая женщина была немного выше среднего роста, с ослепительно-белой кожей, серыми глазами, обрамленными густыми иссиня-черными ресницами, которым не нужна тушь. Если бы не гримаса ярости, исказившая ее черты, и не сжатые до морщин губы, возможно, она была бы красивой.

– Что с Андреасом?! – еще раз выкрикнула, будто пролаяла, Агата, и ее лицо стало похоже на морду какого-то хищника, не то волчицы, не то гиены. Ни того, ни другого зверя Илья никогда живьем не видел. Он был буквально заворожен этим странным и неприятным зрелищем: как лицо человека превращается в омерзительный оскал.

Внезапно Агата закрыла глаза и лицо ее разгладилось, а потом снова исказилось, но теперь уже не яростью, а мукой. Она прислонилась спиной к стене, и из ее глаз обильно потекли слезы.

– Значит, это была его чашка, – едва слышно прошептала она, – это он пил кофе. Он пил кофе.

Женщина стала бормотать что-то по-гречески, и в этот момент в комнату наконец-то вошел Паша. За его спиной маячили еще двое парней в форме.

– Ох ты, господи, не успели все-таки, – запричитал он, – что у нас тут? Труп?

– К счастью, нет, – отозвался Илья, – она жива, но, видимо, получила удар по голове. Нужно вызвать «Скорую».

– А это мадам Минкис? – кивнул Паша в сторону Агаты, остановив взгляд на ее скованных запястьях.

– Пришлось, – оправдываясь, пояснил Илья, – а то мадам больно кусается.

– Ладно, отвезем ее в отделение, разберемся.

Агата открыла глаза, вытерла тыльной стороной ладони слезы и даже попыталась улыбнуться.

– Скажите, мальчики, а можно мне напоследок выпить чашечку кофе? Когда теперь придется…

– Пусть выпьет, я бы тоже не отказался, – отозвался Паша, – мы пока Юлию Андреевну на кровать переложим. Помогите, ребята.

Илья внимательно посмотрел на Агату Димитракис.

– Нет, Агата Атанасовна, кофе мы вам пить не дадим, это было бы слишком просто, – произнес он, – и уж тем более не надо никого им угощать.

– Он мертв? – только спросила она.

Илья молча кивнул.

Агата закрыла глаза, набрала в легкие воздух и шумно его выдохнула. Илье показалось, что с этим выдохом из нее ушла жизнь. Она больше не сказала ни слова, на ее лице уже не отражались никакие эмоции, оно стало похоже на посмертную маску женщины, умершей в далеко не молодом возрасте. Илья поежился от неприятного ощущения, будто перед ним не живой человек, а мумия. Он понял, что в этот самый момент Агата Димитракис перестала существовать.

Влад замолчал, он закончил свой рассказ. Добавить больше было нечего.

Камилла сидела, глядя куда-то в пространство. Она была напряжена, ее пальцы теребили браслет, болтающийся на тонком запястье.

– Я ничего не поняла, Влад, – холодно произнесла она, – объясните, зачем вы вторглись в мою жизнь. Я напоминала вам женщину, которую вы любили? Или вы чувствовали передо мной вину за то, что невольно лишили меня матери?

– Мне трудно сказать, – пожал плечами Влад, – я был настолько поражен, когда впервые увидел вас, что совершенно потерял всякий покой. Я сам не мог понять, что со мной происходит, я как будто снова переживал все те же чувства, которые испытывал столько лет назад. Я гулял мимо вашего дома и смотрел в ваши окна, и когда я замечал вашу тень, мое сердце сжималось от тоски. Мне казалось, что всех этих лет не было и я ничего такого не совершал. И что женщина за шторами жива и счастлива.

– Я знаю, я вас видела, – сказала Камилла, – я думала, что вы в меня влюблены. Разве это было не так?

– Не знаю, – ответил Влад, – не думаю. Вернее, в какой-то