Представь себе, сколько может сотворить только этот человек, искренне уверенный в исключительной правильности своего мировоззрения. А ведь я утянула с Земли первую попавшуюся более-менее подходящую под задуманную шалость группу, толком не оценив качества и возможности никого из них. Кардинально решить проблему оставшихся в живых — тоже не по правилам. Раз выжили, должны получить шанс. Воспользуются они им или нет — другой вопрос, но дать им его я обязана. А значит, придется договариваться с мамой, а то и с папой, сбагривать их под опеку кого-нибудь из наших.

Короче, суть того, что я тут распинаюсь перед тобой: пристрой куда-нибудь этого… человека. Так, чтобы он мог на протяжении многих лет зарабатывать себе авторитет у хозяина и продвигать идеи демократии и толерантности. Гуманизм может, конечно, попытаться привить, но на подобное такого ничтожества точно не хватит в этом мире».

Ни фига себе заявочки! И кто-то недавно мне еще втирал, что разница между проказами и диверсиями очень существенна и путать их нельзя. А, кажется, понял: разница между проказой и диверсией в том, что диверсанта используют втемную и он не всегда может оценить последствия своих действий, а проказник просто не понимает, к чему все может привести.

Ну ладно, задача поставлена. Есть некоторые идеи, как ее выполнить, но прежде стоит завершить давно задуманное. Тем более и для обработки демократа это тоже пригодится. Обещал ведь графу Паларскому нечто, способное преодолевать большинство защит от проникновения, прослушивания и подглядывания? Обещал. А мы с Ликой еще и решили, что это будет кот… призрачный… Что-то вроде ангела-порученца богини-проказницы с соответствующими качествами и привычками.

Решение принято, терять время даром нет желания, тем более чувствую себя отдохнувшим, да еще и можно будет совместить полезное с полезным. Внимания на меня никто не обращал, и легко удалось незамеченным раствориться в ночных джунглях.

Разбойники, в отличие от людей графа Кирана ад’Ланра, полегли все. Гвардейцы графа Паларского из соображений разумной предосторожности просто порешили их в первые же секунды разгоревшегося боя. Некроманты, конечно, допросили духов невинно убиенных работников ножа и топора, но задаваемые вопросы были далеки от интересующей меня области. А именно: никто не поинтересовался, где бандиты разбили свой лагерь. По моим же сведениям, вытащенным из головы Хрома, на расстоянии трех часов пешего хода по джунглям на поляне рядом с одной из лесных дорог они и устроили свое лежбище. В случае неудачи там вполне можно было укрыться, благо охрана торговцев не рискнет преследовать разбойников в густых джунглях, а при благоприятном стечении обстоятельств награбленное вполне можно доставить туда на купеческих же телегах. Ну а бандиты, оставшиеся караулить отрядное добро, не должны забеспокоиться как минимум до завтрашнего полудня, а то и вечера: судьба — капризная дамочка, и неизвестно, когда захочет подшутить, задержав доблестных лесных братьев в пути. Особенно если караван ограбили вечером, торговец с охраной все перебиты, а в запасах купца оказалось вино — тут уж сами боги велят сделать привал до утра.

Лагерь обнаружил именно там, где и предполагал. Двое разбойников из костяка банды, один вчерашний крестьянин, два десятка лошадей и мальчишка лет двенадцати с отрубленной правой ступней. М-да… Судя по воспоминаниям Хрома, этот парнишка — ученик деревенской знахарки, захваченный ими в качестве лекаря. Вот только малец оказался слишком строптивым и пытался сбежать, за что его и покалечили. Видать, расчет был на то, что, пока заживут раны, он уже будет морально сломлен и привыкнет повиноваться. Ну а потом, если не будет приносить пользу, можно будет и продать в рабство кому-нибудь.

Сидящего на страже бывшего наемника я оглушил без проблем, после чего, таща за собой телекинезом безвольное тело, вышел к костру, рядом с которым сопели оставшиеся двое разбойников. Их парализовал тоже с легкостью. Обычные люди, пусть даже и прошедшие горнило армии и наемничьих отрядов, неспособны оказать сопротивление боевому магу даже толпой, чего уж говорить об этих. Я, конечно, тоже не совсем боевой, скорее, универсал, но от этого им не легче. Только хуже.

— Привет, малыш, — ласково обратился я к парнишке лет двенадцати, зыркающему на меня испуганным взглядом из-под вороха тряпья.

Лицо его было красным, волосы слиплись от пота, аура в районе отрубленной ступни почернела и выдавала начавшийся воспалительный процесс. Внешне нога тоже выглядела отвратно: рубили обычным мечом, оставившим скол по кости, рану же прижгли кое-как, забинтовали неумело, да и просто в условиях влажных джунглей туда успела набиться грязь. Перевязку делать, как и тратить на мальца дорогостоящие эликсиры, никто не собирался. Такими темпами он протянул бы еще пару дней, не больше.

— Не бойся, сейчас мы тебя немного подлечим, а потом я займусь этими плохими дядями. А сейчас ты уснешь ненадолго. Хорошо? Ну вот и умница.

Мой голос был вкрадчивым и ласковым. Вместе с легкими воздействиями на ауру парнишки это дало быстрый эффект. Уже через минуту мальчик сладко посапывал.

Здесь не принято просто так оказывать помощь, если тебя о ней не попросили. Пройдя мимо умирающего от ран, ты будешь в своем праве. Особенно это касается случаев, когда требуется квалифицированная помощь, а не простая перевязка. Другое дело, что пострадавший может выжить и на равнодушно прошедшего мимо затаить зло. Или родственники посчитают возможным отомстить. Да и боги могут счесть твое поведение недостойным, и… дальше уже зависит от конкретного бога, как он решит наказать провинившегося. А фантазия у владык душ этого мира…

Маги-целители, окажись они случайно рядом с пострадавшим, могут и спасти умирающего даже без его прямого волеизъявления. Вот только, очнувшись, пациент будет поставлен перед вопросом: «Чем и как заплатить целителю за его работу?» И тут есть несколько вариантов: первый — заплатить согласно сложности операции и расценкам гильдии, в которой состоит маг, с учетом всех повышающих коэффициентов, которых будет просто куча; второй — попросить вернуть все, как было, и передать весточку родственникам, дабы те прислали помощь. В первом случае, если ты не богат, можешь оказаться в долговом рабстве, из которого практически невозможно вырваться. Во втором — шансы выжить у истощенного лечением человека после повторного повреждения организма и тонких тел удручающе малы, практически нулевые.

Парнишка о помощи не просил — боялся оказаться в долговом рабстве. К тому же знать о том, что я могу оказать квалифицированную помощь, он не мог. Передать весточку? Так некому уже после налета бандитов на его деревню.

Но оставить пацана умирать или делать его (за пустяковые усилия по излечению) своим рабом… Это выше моих сил, и в этом я под менталитет жителей Ойкума подстраиваться не собирался. Тем более при благоприятных обстоятельствах мальчишка мог оказаться полезным.

Помочь на данном этапе я ему мало чем мог: убрал начавшееся заражение, обезболил и прочистил раны да запустил процесс регенерации. Организм молодой, растущий, так что за несколько месяцев даже без дальнейшего вмешательства целителей, при условии регулярного и хорошего питания, ступня восстановится. Разумеется, если беречь ногу и передвигаться только на костылях или в коляске, да и то до сортира, остальное время нужно провести в постели — а вот это уже маловероятно. Вернее, невозможно: не тот достаток у сироты, чтобы спокойно лечиться, не напрягая покалеченную ногу, — пропитание еще достать надо, а калеке сделать это непросто. Был, конечно, еще вариант — добраться до любого храма и попросить милости. В таком случае жрецы его вылечат, но… раз он не может позаботиться о себе, то за него это сделают слуги богов. А становиться на пятнадцать лет храмовым рабом тоже приятного мало. Пусть даже они и дадут ему профессию и обучат всему необходимому.