— Стоп-стоп-стоп! — замахала я руками. — Давай обойдемся без публичной демонстрации нижнего белья!

— Значит, можно?

— Нет, — во время спора мне удалось одеться. Шустро выскочив из дома, я прыгнула в упряжку приказчика, пока мой вечный «хвост» не успел опомниться.

Но стоило господину Брену замешкаться с поводьями, как довольный лорд Гордий оказался рядом со мной на сиденье. О боги, почему вы не одарили Ласа его проворством? Может, мне тоже, подобно леди Раде, подержать наследника взаперти годков тридцать, чтобы потом у него проснулся такой же интерес к делам семьи?

Я глубоко вздохнула:

— Горло шарфом закрой и от меня ни на шаг.

Тридцатилетний ребенок послушно закивал.

— Ники, я тебе говорил, что ты ужасно похожа на мою маму?

— Говорил, но я не думаю, что это тот комплимент, который нуждается в повторении, — мрачно ответила я.

По мере приближения к полю приказчик стал заметно волноваться и еще раз попытался объяснить ситуацию, видимо, чтобы морально меня к чему-то подготовить — но не преуспел в этом. Из всех его обрывочных фраз я поняла только «ну и, конечно, стало быть, непременно эта безопасность… мужикам сказал, чтобы… э-э-э… охраняли».

Что такое взошло на полях вместо мари, если его надо было охранять, я так и не смогла себе уяснить. Но, судя по всему, история выходила чудовищная. К концу путешествия оба моих спутника накрутили мне нервы так, что едва упряжка остановилась, я выскочила из нее как ужаленная.

Только что вышедшая из-под снега земля казалась черной и хмурой, робкие ростки будущей мари, словно зеленые горошины, стыдливо торчали на ее поверхности. Но не везде… Значительный участок поля был словно бы покрыт белой пудрой, и на нем всходов как раз не наблюдалось.

— Что это? — Даже имея столь скудный сельскохозяйственный опыт, я понимала, что это катастрофа, но мне необходимо было знать ее причину.

Гордий наклонился к земле, понюхал, едва ли не попробовал на вкус — легко представить, что выскажет мне леди Рада по поводу того, что ее любимый сынок наелся всякой дряни.

— Гномья соль! — наконец воскликнул он.

Я недоверчиво подняла бровь. Его светлость были таким сложным переплетением занудства и инфантильности, что, казалось, там нет места ни для каких глубоких познаний.

— Ну гномья же соль! — обратился тогда лорд к приказчику. Тот часто и мелко закивал, обрадованный тем, что его избавили от необходимости говорить. — Ох и потратился же злодей! Это такая дорогая зараза, но зато подсолнечник на ней прет так, что только успевай подвязывать!

— Откуда ты все это знаешь?

— А думаешь, как взаперти можно создать какое-то разнообразие? Я всю нашу гигантскую библиотеку вдоль и поперек облазил. Вот спроси меня о чем-нибудь! Спроси, спроси! Хочешь, скажу, что такое цистозейра?

Гордий был прав: глядя на его неправильную осанку и подслеповато щурящиеся глаза, можно было и догадаться, как узник материнской любви коротал свое свободное время. Хотелось подойти сзади и надавить ему на позвоночник, чтобы хоть как-то распрямить согнутую спину, а то еще несколько лет — и этот человечек замкнется в совершенное колесо.

Я помотала головой: наверняка ведь просто выбрал название пострашнее, а обозначает оно сущую ерунду. Полчаса слушать лекцию о какой-нибудь шанхрской жабе совсем не хотелось.

— А нейтрализовать ее можно?

— Цистозейру?

— Гномью соль!

— Можно, но дорого. Да и марь это уже не спасет — надо будет сажать заново.

А это значило — покупать новые семена, платить рабочим. И нет никаких гарантий, что после посадки кто-нибудь не посыплет поле снова.

— И хорошо, говоришь, подсолнух растет?

— Прекрасно! Он несколько лет так расти будет, что еще выдирать придется. Только вот не каждый фермер может себе позволить гномью соль для него закупать.

Радужные перспективы на будущее: голое поле или поле подсолнечника. С другой стороны, если посадить подсолнухи, таинственный вредитель, уверенный в том, что сорвал выполнение договора, больше нас не тронет. Оставался вопрос, что потом делать с семечками?

— А фермерам он нужен?

Тут в разговор попытался вмешаться приказчик, но от избытка эмоций снова не смог ничего сказать.

— Еще как! Это же масло! Но растет он у нас плохо, часто не успевает вызревать, поэтому никто в больших количествах не сеет. По крайней мере, так говорилось в отчетах нашего управляющего десятилетней давности. Хорошо мужик писал, интересно, с огоньком — даже про урожайность свеклы у него читать веселее, чем у некоторых про пиратские рейды…

Так-так-так, это уже интересно. В голове стал складываться аварийный план. Ведь нам же не обязательно растить именно марь, да?

Получив нужный ответ, дальнейшие разглагольствования лорда Гордия я уже по привычке не слушала.

— Ты что задумала?

Ой, что я задумала! Будем погибать, но зато под звон монет от продажи подсолнечника.

Против всех ожиданий достать семечки подсолнечника на посадку оказалось не в пример легче, чем семена мари. Не понадобилось даже далеко ехать. Наш приказчик, ноги которого были гораздо шустрее языка, обойдя окрестных фермеров, купил нужное количество. Похоже, селяне хранили семечки в промышленных объемах, чтобы потом со смаком щелкать ими на завалинке, но при этом были совсем не против того, чтобы с выгодой перепродать свои запасы. В скором времени выяснилось, что в гномью соль подсолнечник сеется едва ли не на полтора месяца раньше обычного, и та поспешность, с которой мы добыли семена, изрядно способствовала успеху дела. Сама судьба благоволила претворению моего плана в жизнь.

Но, как показала практика, гладкое течение событий портит людей. Особенно пагубно оно сказывается на таких полезных качествах, как стойкость, терпение и готовность к неожиданному развитию событий. Глядя на то, как наши батраки сажают подсолнечник, я поняла, что утратила не только характер, но и все с таким трудом приобретенные навыки управления. Возникало желание первым делом взорваться от негодования, выгнать всех и сажать подсолнухи самой. Подобные мысли говорили скорее о склочности, чем о профессионализме.

— Стоп, стоп, стоп! — закричала я на мужика, привлекшего мое внимание попытками засадить вспаханную землю по второму разу, и жестами подозвала приказчика. — Если не можете запомнить и на глаз определить уже засаженные ряды — помечайте!

Господин Брен, как никто другой ценивший невербальные формы общения, умудрился одновременно кивнуть и отвесить подзатыльник батраку. Вскоре вдоль рядов появился забор из колышков, отмечавших засаженные участки.

О боги, как же все-таки наши селяне отличались от катонцев! Поневоле задумаешься над тем, чтобы вновь нанять иностранную рабочую силу, даже если взамен до конца жизни придется голосовать за них в совете.