деревне Молебка Кунгурского уезда вооруженные бандиты вместе с крестьянами терроризировали советских работников. В деревнях Воробьи и Романовка Пермского уезда орудовала банда в количестве 20 человек. При облаве были обнаружены 10 хороших снабженных обмундированием и продовольствием землянок, где нашли 4 винтовки и 800 патронов136.

В районе Юго-Осокинского завода Осинского уезда было отправлено 4 дезертира при двух конных конвоирах. Когда они проехали девять верст в сторону Осы, на них напали

12 бандитов, которые ранили ямщика, убили троих арестованных, четвертого увели с собой в лес. Конвоиры благополучно ускакали137.

С 15 октября по 1 ноября 1920 г. в пределах Сарашевской волости банда в семь человек нападала на прохожих вблизи деревень Константиновка, Ашапы и Сосновка. В Уинской волости вблизи деревни Чайка, речки Сыпь и Черная промышляла банда в 20 человек. В Басинской волости в деревнях Самра и Ишимово население снабжало дезертиров оружием138. В ряде мест крестьяне вынуждены были покинуть свои дома и вместе с семьями и имуществом уйти в лес139.

В сводках Пермской губЧК сообщалось, что Чердынский уезд «по числу бандитских явлений превышает»140, «замечаются частые случаи пропажи милиционеров иногда вместе с людьми»141.

В ноябре в Кунгурском уезде 200 человек напали на Тисовский исполком, вырезав его служащих. В соседней Молебской волости исполком вынужден был эвакуироваться в деревню Албанскую Шамарской волости. Разобраться в ситуации с отрядом в 50 человек выехал уполномоченный особого отдела Пермской губЧК Чадов вместе с уполномоченным политического бюро уездного управления милиции Лихачевым. Местные крестьяне говорили: «Бандиты татары зверски расправлялись с совработниками и их имуществом… Большинство – мобилизованная молодежь, старые солдаты, офицеры (штабс-капитан Никифоров и полковник Архипов)»142.

В Кунгурском уезде председатель волисполкома, «ожидая нападения дезертиров со стороны Молебки, приняв отряд за дезертиров, бросился бежать с несколькими коммунарами за Сылву и еще более убедился в соответствующей мысли, когда ночью… прибывший отряд принял их в свою очередь за убегающих дезертиров и произвел по ним несколько выстрелов, и тогда председатель, забежавши в баню, застрелился из бывшей с ним винтовки»143.

В Осинском уезде бандиты численностью в 300 человек с пулеметом грабили деревни и села, обстреливали и громили волисполкомы. В Елпачихинской, Красноярской, Больше-Усинской волостях ежедневно совершались налеты144.

В том же Осинском уезде, как явствует из доклада по борьбе с дезертирством Осинского уездного управления Рабоче-крестьянской милиции, ситуация зимой 1920/21 г. была следующей: «Дезертиров в уезде около 130 человек. Объединены они небольшими партиями от 3 до 6 человек, есть и одиночные. Причины дезертирства – нежелание воевать, недоедание и недостаток одежды. Скрываются по лесам, в землянках, а также в глухих деревушках. Вооружены винтовками и револьверами, замечаются и бомбы. Дезертиры проявляют себя… требованием от населения хлеба. Добровольно явилось за отчетное время 2 дезертира. Убито при столкновениях 4 человека. Большинство дезертиров из местного кулацкого населения, но встречаются и из бедноты, которые укрываются по своей темноте и несознательности. За время с 1 января по 1 марта 1921 г. задержано 109 дезертиров»145.

* * *

Помимо открытой вооруженной борьбы бандиты вели скрытую подрывную деятельность в целях разрушения Советской власти изнутри.

Под видом советских работников бандитам удавалось не только уклониться от службы и избежать наказания за уклонение (устроившись на работу в местные учреждения), но и войти в доверие к властям с целью саботировать мероприятия, настроить крестьян против большевиков, собрать ценные сведения.

Об этом сохранились свидетельства самих бандитов, полученные в ходе разведки, проведенной чекистами. Один из них – бывший военнослужащий белой армии рассказал, как он под видом коммуниста «работал» в местной партийной ячейке: «Если удастся, то я в скором времени буду в Сибири, и буду доволен, потому что избавлюсь от этой адской работы, из-за которой с ячейкой иногда бывают ссоришки. Коммунисты везде суют свой нос, везде не по-ихнему… Я не могу примириться с тем, что сам народ идет навстречу смерти, всех решительно ожидает разруха, нищета и голод. Все, как бараны, стремятся к устройству новой жизни, а, между прочим, не заметно. Любви не существует, равенства нет, свобода слова в воздухе»146.

В Бедряжской волости Осинского уезда советскими работниками был разоблачен дезертир из колчаковской армии. По их словам, «он прибыл из Сибири, залез в Экономический отдел заведующим, но не с целью отремонтировать здания, а узнать, насколько тверда власть на местах. Собирая сведения, сообщает своей контрреволюции, которая живет в Сибири»147.

О подобном случае в губком РКП(б) докладывал член партии П. Кудымов: «Недавно возвратился из Сибири некий Киреев. Он – бывший доброволец армии покойного адмирала Колчака. Каким-то образом состоит членом РКП(б). В то время как в Пермской губернии были белые, какой-то Киреев был комендантом в с. Пянтег Чердынского уезда и производил кровавые расправы над беднотой»148.

В сводках Пермской губЧК за период с 19 по 25 августа также приводятся подобные примеры. Так, помощник командира 1-го батальона полка тылового ополчения Власов – бывший штабс-капитан, служил командиром батальона 16-го штурмового полка армии Колчака, арестовывал коммунистов, расстреливал и избивал шомполами красноармейцев149. В Чусовских городках комендант Л.С. Артюхов помогал противникам большевиков в установлении враждебного отношения крестьян к Красной армии и Советской власти150.

* * *

Судя по документам, изначально не было, как правило, идейных вдохновителей или организаторов будущих дезертирских банд. Бежал какой-либо крестьянин, решивший уклониться от мобилизации, или красноармеец, собиравшийся покинуть свою часть, в лес, там он случайно встречал других, таких же, как он. Постепенно налаживали быт, строили землянки или «блиндажи», место для которых выбирали тщательно, чтобы невозможно было их отыскать. Дальнейший образ жизни дезертиров определял характер их противостояния с Советской властью.

После начала проведения властью мер по борьбе с дезертирством первое время дезертиры укрывались в лесу неподалеку от селений. Продовольствием их обеспечивали родные и близкие. С созданием и развертыванием работы комдезертиров и введением наказания за укрывательство и пособничество дезертирам, с одной стороны, начались трудности в снабжении продуктами, а с другой – возникла угроза обнаружения их местонахождения (выслеживали родственников или доносили) с последующей отправкой на фронт.

На карательные меры властей группы дезертиров отвечали убийствами партийных и советских работников, крестьян – как доносителей или свидетелей.

В такой обстановке возникла и долго существовала особая форма бандитизма: в волостях, где органы Советской власти были слабы и неустойчивы, бандиты угрозами и запугиванием устанавливали контроль над советскими работниками, а с их помощью – и над местным населением. Внешне «взаимоотношения» выглядели достаточно тесными: вместе жили, гуляли, приглашали друг друга в гости, ели-пили и т. д. Крестьяне бандитов