А сейчас я просто сгорала от желания почувствовать губы Себастьяна на своих губах, объятия его сильных рук, и… и все остальное тоже. Да, видимо, это и была та настоящая страсть, о которой я только читала в книжках, но не особо в нее верила.

Не выдержав, я слегка приподнялась и осторожно, еще сама до конца не осознавая, что творю, прикоснулась губами к его губам.

Дыхание Яна участилось.

— Кара, не нужно, — еле слышно выдохнул он, впрочем, даже не пытаясь отстраниться. — Ты сама не понимаешь, что…

Его речь прервал мой поцелуй. Теперь я целовала настойчиво, показывая, что очень даже понимаю. Да, Ян меня похитил, и, возможно, завтра я пожалею о том, что делаю. Но сейчас сердце, тело, все мое естество требовало поцелуев и ласки. Его ласки!

Мои руки скользнули по рельефным, напряженным плечам, а губы оставили нежную дорожку поцелуев на его шее, вызывая у мужчины какой-то горловой полустон-полухрип.

А затем предел терпения Яна закончился.

С рычанием он сгреб меня в охапку, жадно, жарко приникая к губам. И я поняла, что все поцелуи в моей жизни до этого момента невозможно и просто нелепо называть таковыми. Это был поцелуй желания и отчаяния, утоляющий жажду подобно несущейся волне, которая сметает на своем пути все сомнения, мысли и тревоги. Незамутненная страсть в чистом ее виде, без границ и пределов.

Треск ткани, стук осыпающихся пуговиц — и мое платье отлетело в сторону. Тонкое кружевное белье постигла еще более суровая кончина: его просто сорвали.

Сильные руки Себастьяна уверенно прошлись по моей спине и сжали грудь, а через мгновение к ним присоединились его губы. От откровенной ласки я со стоном выгнулась навстречу, пытаясь стать к мужчине еще ближе.

— Кара… еще немного, и я не остановлюсь! — простонал Ян, с усилием отрываясь от моей груди. Его глаза пылали.

— А я и не хочу, чтобы ты останавливался, — прошептала я в ответ, окончательно теряя связь с реальностью. Чувствуя только его совершенное, разгоряченное тело, такое же обнаженное, как и мое. Желающее меня не менее, чем я его.

Себастьян приподнял меня за талию и опустил на себя, срывая с губ вскрик, пронзая восхитительным чувством наполненности и близости. А затем рывком перевернул на спину, прижав мои запястья к упругим подушкам дивана. Его движения, поначалу осторожные, изучающие, становились все более сильными и мощными.

И я хотела этой силы, выгибалась ему навстречу. Все в мире свелось к этому с ума сводящему ритму наших тел. Казалось, меня подхватил неудержимый вихрь, который, продолжая расти и расти, возносил на вершину.

А дальше был взрыв. Нет, не какой-то там фейерверк, россыпь звезд и небо в алмазах, все это слишком банально. Это был взрыв вулкана, от которого моя кровь будто превратилась в лаву, в чистый огонь.

Я вскрикнула, опадая без сил на диван, где-то, словно издалека, слыша хриплый, срывающийся шепот:

— Кара, Кара… ты моя кара… мое наказание…

Движения Яна стали резче, быстрее. И вскоре он одним сильным рывком вошел до предела, остановившись на узкой грани удовольствия и боли, а затем со стоном упал на меня.

Несколько минут тишину комнаты нарушало только наше дыхание и шум бури за окном. Чувствовалась приятная усталость мышц и накатывающее умиротворение…

А потом Ян резко встал, обернул отброшенный плед вокруг бедер и с отстраненным выражением произнес:

— Кара, я сейчас пойду наверх, налью тебе ванну. Мне необходимо вернуться к Щиту, а тебе поспать.

Я оторопело смотрела на Верховного судью, лицо которого вновь превратилось в ледяную маску. Не то чтобы я надеялась на излишнюю нежность от этого мужчины, но и подобного отношения никак не ожидала! Словно ничего не было! Словно я для него вещь, и только!

— Ян… — Голос меня подводил. — Но… Я думала, мы вернемся вместе…

— Исключено, — перебил Себастьян, даже не глядя в мою сторону. — Кажется, я предельно точно пояснил, как долго ты будешь здесь находиться.

Холодный голос судьи Брока звучал как пощечина.

— Но ты… мы… — Мне не хватало воздуха, сердце как бешеное колотилось в груди.

— Нет никаких «мы», Кара. Только инстинкты и рефлексы, ничего больше. Или ты специально все затеяла, чтобы вернуться обратно?

С каждый словом мужчины казалось, что меня втаптывают в грязь больше и больше.

О чем он говорит? Какие рефлексы? Ведь любовью мы занимались вдвоем! А теперь Себастьян стоит передо мной, обвиняя в том, что я его чуть ли не соблазнила, да еще и с определенной целью!

Растерянность и боль сменились злостью, в голове нарастал шум. Хотелось закричать, накинуться на него и расцарапать эту ледяную маску. Добраться до настоящего Себастьяна, которым он был несколько минут назад.

Но внезапно я осознала: это сейчас он настоящий. Эта маска давно приросла к Верховному судье, а все остальное — просто фантазии и мечты юной дурочки Кары Торн.

«Ты ведь совсем забыла о его правилах, верно? — напомнил циничный шепоток. — Никаких упреков, никаких ожиданий. Только постель. Все любовницы на это соглашались».

Вот только я — не они!

— Вы, видимо, ваша честь, спутали меня со своими обычными подружками, которые сексом платят за то, что хотят от вас получить, — дрожащим от гнева и едва сдерживаемых слез голосом отчетливо выговорила я. — А я такими методами добиваться желаемого не привыкла.

И, порывисто сорвав с руки подаренный Себастьяном браслет, швырнула ему в ноги. Не хочу ничем быть ему обязанной! И плевать на приметы!

— Перестань, Кара, — проводив браслет взглядом, бесцветно произнес Себастьян Брок. — Все было… прекрасно. Но я не могу тебя отпустить. Ты умная, взрослая девочка, должна понять.

Он подошел ближе и попытался коснуться моей щеки, но я гневно отшатнулась, не позволяя этого сделать. Понимать его я не хотела!

— Ничего я вам не должна, ваша честь! Это вы должны вернуть меня домой, немедленно! Если не хотите неприятностей с моим отцом. — Я чеканила слова, а по щекам текли предательские слезы.

— Сначала дай мне ответ, Кара. И не надо слез. Я не принуждал тебя ни к чему.

— Трус! — тихо и отчетливо произнесла я. — Только трус, Себастьян Брок, может перекладывать на других ответственность за свои действия и решения.

Себастьян с силой сжал кулаки. Я же открыто посмотрела прямо в глаза Верховного судьи, надеясь взглядом выразить все испытываемое мною презрение. К тому, кто так унизил и обидел меня только потому, что испугался произошедшего. Своих чувств испугался.

Бесполезно. Лицо Верховного судьи оставалось все таким же замкнутым.

— Жду тебя в ванной, — сухо сказал Себастьян и направился вверх по лестнице.

Через минуту до меня донесся шум льющейся воды.