в полу, через которые могла наблюдать (и учиться), что делали в постели ее муж и его любовница. (По иронии судьбы в течение следующего десятилетия Диана будет одной из самых решительных сторонниц Екатерины, полагая, что игнорируемая итальянская жена меньше угрожает ее положению, чем могла бы угрожать другая, более любимая королева.) Известно наверняка, что был приглашен королевский врач. Он осмотрел Екатерину и Генриха и нашел небольшие отклонения у обоих.

Доктор, по-видимому, посоветовал (к сожалению, его совет не зафиксировали письменно) несколько изменить технику или позицию при половом акте. Совет привел к успеху: летом 1543 года Екатерина Медичи наконец забеременела. Ребенок родился в январе 1544 года, его назвали в честь деда Франциском. Так начался новый, более известный этап жизненного пути Екатерины. (Король Франциск, присутствовавший при родах, так заинтересовался процессом, что потребовал, чтобы ему показали и послед.) Маргарита Наваррская написала брату, что это был «самый прекрасный, самый долгожданный и самый нужный день для вас и вашего королевства».

Маргарита сохраняла влияние во французских делах и оставалась преданным союзником брата, стараясь даже (в 1540 году и впоследствии) посредничать в мирных переговорах Франции с Англией, знал о том Франциск или нет. Однако ее все больше мучил конфликт интересов ее брата и ее мужа. В 1537 году наваррская чета, в надежде вернуть аннексированную Испанией часть Наварры, вступила в тайные переговоры с императором Карлом V, сыну которого Филиппу они предложили в жены свою дочь Жанну д’Альбре. Каждое письмо Маргариты брату, при всех непомерных уверениях в любви и преданности, дышит тревогой по поводу их действий против его интересов, а еще, вероятно, и ее желанием успокоить брата, поскольку на поле битвы своей вечно беспокойной преданности Маргарита приближалась к самому острому конфликту.

Отношения Маргариты Наваррской с дочерью, по всей видимости, определили сложности, которые она пережила со своей матерью Луизой Савойской. Жанна поначалу росла в основном в Нормандии, где жила ее приемная мать Эме де Лафайетт. Отец Жанны, Генрих д’Альбре, вечно был занят либо при дворе, либо на собственных юго-западных территориях, а Маргарита полностью отдавалась роли руководителя королевской детской брата.

Упоминаний о Жанне в письмах Маргариты немного, всего два за первые семь лет жизни девочки. В одном из них Маргарита пишет, что ей нужно отдохнуть «подальше от моей дочери, которая слишком неспокойная и громкоголосая». И наоборот, есть упоминание о всегда слабом здоровье Жанны, когда Маргарита планировала забрать ее для перемены обстановки в 1533 году.

В 1537 году, когда ей не было и десяти лет, встал вопрос, как можно наилучшим образом использовать Жанну в качестве пешки для замужества. Ее отец надеялся, что с помощью дочери сумеет добиться воссоединения Наварры; мать Жанны, испытывая внутренний конфликт, колебалась, поддержать ли супруга или брата, который не желал, чтобы жизненно важное приграничное государство Наварра таким образом вошло в союз с империей Габсбургов.

Тем летом Франциск послал за своей племянницей, но ребенок серьезно болел, как писала Маргарита Наваррская, «жар и понос с кровью, настолько частый и сильный, что, если Господь не даст понижения температуры еще 24 часа, то ее маленькое тело не выдержит». Однако Маргарита добавила: «Надеюсь, Бог, который привел ее в этот мир быть полезной вам, помилует девочку, чтобы выполнить желание матери, отца и собственное: лучше видеть ее мертвой, чем совершившей что-либо, не отвечающее вашим замыслам… На этом зиждется моя надежда на ее выздоровление».

Надежда оправдалась: Жанна выздоровела, и ее вместе с любимыми попугаем и ручной белкой увезли, чтобы мать восстановила силы девочки. С 10 до 12 лет Жанна в основном жила в Плесси-ле-Тур, по большей части не видя своих родителей, по приказу дяди Франциска, который решил не позволить им распорядиться судьбой девочки в своих интересах, а не в интересах короля.

Если родители Жанны д’Альбре склонялись к испанской партии, чтобы восстановить целостность королевства Наварра, то Франциск вынашивал совсем другие планы. В январе 1540 года он получил предложение на брак с Жанной от герцога Клевского, правителя герцогства на Рейне. Франциску всегда хотелось нарушить власть Священной Римской империи над германскими государствами, а эту надежду укреплял тот факт, что некоторые страны тяготели к реформатской вере. Брачный договор подписали в июле того года. Жанна, которой объявили о планах дяди в присутствии ее матери, заявила, что «согласна».

Понятно, что мать будет затягивать дело как можно дольше. Жанне все еще было всего 12 лет, когда Маргарита Наваррская слезно писала предполагаемому жениху, что супружество пока «не созрело согласно Богу и природе». Франциск, однако, настаивал на скором заключении союза и приказал родителям доставить Жанну ко двору, куда уже прибыл герцог Клевский. Маргарита добилась только враждебности обоих – и мужа, рассерженного тем, что она уступает желаниям Франциска, и брата, раздражавшегося по поводу того, что она делает это недостаточно быстро.

Произошедшее дальше – тема для догадок. До нас дошло лишь одно сообщение об этих событиях от испанского шпиона Хуана Мартинеса Дескурры. Согласно Дескурре, Маргарита Наваррская предложила, чтобы ее дочь при свидетелях выразила официальный протест против бракосочетания. С таким протестом в кармане родители Жанны могли безопасно допустить эту помолвку, добившись, что Жанна останется с ними до 14 лет, рассчитывая, что время сделает союз Франции с герцогством Клевским менее настоятельным. Генрих Наваррский согласился, предупредив жену, что, если она разболтает и этот план дойдет до ее брата Франциска, он постарается, чтобы «в старости она жила хуже всех женщин на земле».

Официальный протест благополучно припрятали, но поскольку Франциск лично привел герцога на встречу с невестой, Жанне д’Альбре пришлось сказать своему грозному дяде, что она передумала. Франциск спросил, кто ее подучил, и во время горячего разговора (Дескурра описывает его как пространный диалог) Жанна рыдала и кричала, что лучше утопится, чем выйдет замуж за герцога Клевского. Франциск зловеще объявил ей и всем ее близким, что «за это не сносить головы». Так как Жанна повторяла свою угрозу покончить жизнь самоубийством, ее родители получили послание, указывающее, что император не намеревается немедленно предлагать своего сына в качестве альтернативного супруга. У Маргариты и ее мужа не осталось другого выбора, как согласиться на брак с Клевским, по крайней мере в его начальной стадии.

Что было дальше – запутанная и очень неприятная история. Маргарита Наваррская написала брату королю Франциску, что с ужасом узнала об открытом неповиновении своей дочери: «Моя дочь, не оценив великой чести, которую вы ей оказали, удостоив своим посещением, и не понимая, что хорошая дочь не имеет права на собственную волю, была глупа, умоляя вас не выдавать ее за герцога Клевского». Она,