– Паша, пожалуйста… Давай просто забудем…

– Не могу, Лия.

– О'кей. И где ты возьмешь столько денег? Помещение? Связи?

– Для этого Наташа и встречается с Крисом, – спокойно пояснил Паша, не поддаваясь на ее нарастающую истерику. – Хочу, чтобы она убедила его стать одним из спонсоров. Плюс с ним мы можем выйти на международный уровень. Он найдет сомнаров в Штатах, в других странах… Это будет глобальная организация! Гораздо мощнее и продуктивнее той, что создавала моя мать.

– Погоди-погоди. – Лия прищурилась. – Что значит «одним из спонсоров»?.. У тебя что, уже кто-то есть?

– Среди высокопоставленных людей гораздо больше наших, чем ты можешь себе представить, – после недолгого молчания ответил Паша. – Сама понимаешь, экстрасомния открывает большие возможности. Завтра у меня переговоры, и, если хочешь, можешь пойти вместе со мной. – Он сделал паузу. – Я бы этого хотел.

– Чего именно?

– Чтобы ты была рядом и поддерживала меня. – Он взял ее за руки. – Мы вместе должны стоять у истоков чего-то большого и важного. Если все пройдет гладко, я получу участок земли неподалеку. Несколько гектаров сельхозназначения. Это будет местом, с которого все начнется…

– Не знаю, – Лия отдернула руки, – это все как-то…

– Что тебя смущает?

– Это уже было, ясно? И плохо кончилось. Я не готова, Паш.

– Хорошо, не буду тебя торопить. Думай сколько нужно. Я буду ждать. – Он улыбнулся, как будто ничего не произошло. – Слушай, я дико есть хочу. Поужинаем вместе? Мама приготовила шикарное рагу, запах такой, что крышу сносит.

– Я уже ела, – мрачно отозвалась Лия.

– Ну не дуйся. – Он погладил ее по щеке. – Ляг отдохни, я скоро приду, и посмотрим какой-нибудь фильм. Можешь выбрать сама…

– В другой раз, Паш. Я – спать.

– Как скажешь. – Он легонько коснулся ее губ своими. – Спокойной ночи, любимая, – и вышел из комнаты, телефон захватив с собой.

Такое солнце, что не хочется открывать глаза. Свет пробирается под веки, дразнит, заставляя жмуриться. Лучи ласкают, навевая ленивую негу. Если бы не редкие порывы влажного морского ветра, я бы так и стояла, слушая тишину.

Пахнет весной, пахнет сыростью, но не затхлой и спертой, а сыростью талого снега и оживающей почвы. Замок Бранденбург. Развалины из красного кирпича. Дырявый гребень стены – все, что осталось от былого величия. Паша привозил меня сюда, когда показывал окрестности. Спокойное место, если не нарваться на реконструкторов или туристов.

Я рада оказаться здесь. Не столько из-за ностальгии по нашему свиданию, сколько потому, что тут нет трассы. А значит, аварии сегодня не будет. С тех пор как Мурад вышел из комы, мне несколько раз снилась автокатастрофа на выезде из Калининграда. Выяснить время и место было нетрудно. Паша привез меня туда, мы встали на аварийках посреди дороги и… да, мы предотвратили смерть. Но я не испытала прежнего восторга или облегчения. Так, будничное дело. И женщина, которую мы спасли, опухшая алкоголичка, побрела дальше покупать свою следующую порцию смысла жизни. Как-то слабо это тянуло на великую миссию. Выжила она, нет… разве что-то изменилось? Вряд ли. Что ж, по крайней мере, я выбралась из очередного замкнутого круга снов. И хорошо, что подсознание дало мне передышку.

Прогуливаюсь под арками, петляю змейкой без цели и наслаждаюсь одиночеством. Спасибо Пашиному такту, он не присоединился к моему сну. Хотя, возможно, это не просто вежливость или уважение личных границ. Может быть, сейчас мой идейный бойфренд лезет в голову к какому-нибудь чиновнику, чтобы раздобыть компромат. Все же вежливость и порядочность – разные вещи.

Не знаю, хочу ли я участвовать в Пашиной затее. Впрочем, кого волнует, чего я хочу? Я должна поступить правильно, а уж насколько мне все это будет по шерсти – дело десятое.

Варианта два: следовать за Пашей или отойти в сторону. Да, мне до смерти надоела реальность, в которой Мицкевич плела паутину сомнаров-шпионов. И как было бы чудесно забыть обо всем этом к чертовой матери! Но если сейчас я скажу «нет», Паша продолжит без меня. Будет скрывать, увиливать, лгать. Рано или поздно наши отношения закончатся. И что он там натворит с его-то наследственностью, остается только гадать. Остается второй вариант: стать его верной правой рукой. Помощницей, компаньоном, партнером. Женой декабриста, в конце концов. В огонь, в воду, в темный пугающий лабиринт чужих снов. Так я смогу быть в курсе. И возможно, предотвращу что-то посерьезнее, чем смерть алкоголички. Хотелось бы верить, что от моего решения зависит то, каким станет новое общество сом наров.

Я останавливаюсь, осматриваю развалины. По-прежнему тихо и безлюдно, но отчего-то мне кажется, что я здесь больше не одна. Черная тень мелькает в проеме стены – или от солнца у меня перед глазами плавают пятна? Моргаю – ничего. Чисто. Но скользкий червяк тревоги уже ворочается внутри. Что-то не так…

– Эй, кто здесь?! – кричу как можно громче, чтобы собственный голос придал уверенности.

Не помогает. Стены поглощают звук, и от глухого безмолвия становится только хуже. Спешу туда, где мне померещилась тень. Никого. Поворачиваюсь вокруг своей оси, всматриваюсь… Вон! Снова чей-то силуэт. Теперь я точно вижу: это не тень, не игра света или воображения. Это человек, и он прячется.

– Я не собираюсь бегать за тобой! – Во рту пересыхает, грудь наполняется холодным страхом, но выпускать его на волю я не собираюсь. – Выходи, и поговорим нормально!

Это кто-то из сомнаров. Иначе быть не может: простой человек не стал бы бегать и прятаться в одиночку, если только он не сумасшедший. Для игры нужны как минимум двое, а поскольку никакого вóды, считающего до десяти, тут нет, напугать хотят именно меня. Неплохая попытка. Вот только у меня свои правила.

– Если ты сейчас же не выйдешь, я просыпаюсь! – Снова оборачиваюсь, озираясь по сторонам. – Раз! Два…

– Да ладно, здесь я. Никакого чувства юмора. – Из соседней арки выглядывает Мурад, самодовольно ухмыляясь. – У тебя такое лицо сейчас… ты б себя видела!

– Ты… Но как ты… – Слова путаются на языке, в мыслях и вовсе тот еще винегрет. – Ты уговорил Пашу отменить уколы? Или просто обманул медсестру?.. Погоди, ты… сбежал?

– Не бойся, я все еще в койке. Ремни крепкие, твой Павлик Морозов знает толк в безопасности.

Мурад улыбается, но не оттого, что рад меня видеть. От него исходит угроза. Он какой-то чужой, черные глаза не смеются, а обжигают жидким азотом.

– Мур, я должна была все объяснить, – тараторю я, пока он не натворил глупостей. – Знаю, сейчас ты обижен. И наверное, ненавидишь меня, но я просто хотела, чтобы ты вылечился… Прости, если…

– О, не извиняйся, – отмахивается он и подходит ко мне. Я машинально отступаю. – Теперь ты убегаешь, да? Что, Бэмби, страшно тебе?

– Мур, я не понимаю…

– Да брось, все ты понимаешь! – Улыбка сползает с его лица, губы превращаются в леску. – Вот она, женская благодарность. Ее спасают, носятся с ней как с писаной торбой. Маленькая хрупкая Лия – разве она способна воткнуть нож в спину?