Всё это я узнал от сержанта. Ах да, Ржев давно был под немцем. И таких боёв, как в моей истории, там не было, немцы под Тверью стояли, но город взять не смогли пока. Фронтом на линии Москвы командовал Жуков. Этот справится, я уверен.

Помочь нашим я хотел, но вроде как не мог. Страж не Посредник, вмешиваться в мирские дела не может, если это не касается его лично, то есть возникает угроза жизни. Посредники помогают мирному населению, а Стража следит за ними и уничтожает самых отморозков. То есть в войне я действительно помочь не мог. Только одно не противоречило кодексу Стражей: я мог лечить раненых. А если мне проехаться по всем подмосковным госпиталям и больницам? Так это целая армия получится, причём сплошь фронтовики, знающие, почём фунт лиха. Обрадуется Жуков такому пополнению? Думаю, очень даже. Резервы-то все уже перемололи, маршевых рот немного, так что основное пополнение – из подросшего молодняка да фронтовиков, что выписываются из госпиталей. А моё умение отращивать утраченные конечности? У-у-у, чую, весело скоро немцам будет. По кодексу, помогать ни одной из сторон я не имел права, это удел Посредников, а вот так, не явно, мог.

Именно об этом я думал, пока поисковая партия сержанта рассаживалась по удобным чурбакам, а я ожидал появления командира партизанского отряда. Между прочим, капитана милиции этого района. Я собирался сразу отправляться в Москву, там в одном из подвалов был штаб фронта, однако сержант уговорил меня навестить их отряд, между делом сообщив, что они недавно понесли серьёзные потери при нападении на колонну противника. Нападали на тыловиков, а это оказались фронтовики. Вот им и врезали. Одиннадцать погибших, два десятка раненых, ладно, пулемётчики дали отойти отряду и эвакуировать раненых. Сами погибли, но отряду время отвоевали. Поэтому я решил навестить базу и поднять ребят на ноги.

Командир отряда появился на лесной полянке минут через пять. База была отлично замаскирована: часть землянок вырыты в склонах оврага, часть – полуземлянки. Из одной такой вышел сотрудник милиции в довоенной форме, ещё какой-то мужик с неприятным лицом и сержант, командир группы реагирования. До места моей посадки отсюда было километра четыре, вот они и прибежали. Я их сам случайно навёл, когда делал круги перед посадкой, сбрасывая скорость. Надеюсь, немцы проморгали мой прилёт, всё же я сбросил газ на подлёте и практически крался, но вряд ли мне так повезёт, наверняка знают обо мне. Да уж, не думал, что тут тылы немцев, а до линии фронта двадцать пять километров.

Когда вся тройка приблизилась, тот, что с неприятным лицом, вдруг выхватил из-под полы кожаного пиджака наган и трижды выстрелил в меня, четвёртый раз не успел, сержант сбил его с ног, выкручивая руки. А тот орал что-то бессвязное и плевался.

Командир партизанского отряда несколько секунд смотрел на меня, ожидая, когда я упаду, а заметив, что все три пули я кручу в пальцах, только удивлённо поднял брови.

– Что за хмырь? – я бросил пули на палую листву и кивнул на типчика.

– Секретарь парторганизации нашего района, у меня в отряде исполняет обязанности комиссара, – махнув рукой, чтобы успокоить своих людей, пояснил капитан. – Он вас не ранил?

– Видите ли, за все мои дела Бог, который сейчас смотрит на нас с неба, сделал меня архангелом. Причём не простым, а архангелом мщения. За пару проступков – я оприходовал пару его наложниц и райский сад объел – он отправил меня на Землю. Помочь я вам не могу, сами понимаете, связан некоторыми правилами, но могу лечить раненых. Хочу вылечить ваших, а потом тех, что в госпиталях под Москвой лежат. Три-четыре дивизии на ноги подниму, а это уже сила.

– Хм, такую чушь говорите, а всё равно верить хочется, – капитан задумчиво наблюдал, как бьющегося в истерике комиссара уносят в землянку. – Сейчас мои люди его допросят, но хотелось бы услышать вашу версию произошедшего. Афанасий себя так никогда не вёл.

– Он одержим демонами, – не моргнув глазом, быстро ответил я. – Я от Бога, он от демонов, почувствовал во мне святость, вот и решил кардинально изменить ситуацию. Кстати, он сосуд для демона, тот заперт у него внутри. Расстреляете, значит, разобьёте сосуд, и демон вырвется на свободу, завладев душой одного из вас.

– Что же тогда делать? – растерянно спросил один из зрителей. Вокруг собралось достаточно народу, и многие явно были из деревень, для них-то я и нёс эту пургу.

– Сжечь живём. Очистительный огонь не только сожжёт сосуд, но и уничтожит демона, тогда никто из вас не станет одержимым.

Капитан внимательно выслушал этот бред, но быстро пришёл в себя и, разогнав возмущённо загудевшую толпу, пригласил меня пройти в другую землянку. К раненым. Там я задержался всего на пять минут. За мной следом потянулись когда-то раненные. Одному я отрастил три отстрелянных пальца, а другому деду – ногу, он поваром был, в гражданскую её потерял, и теперь пробовал встать на нее с таким детским удивлением, что многих пробрало. Только после этого капитан Зиновьев пригласил меня в свою землянку поговорить по душам.

– Ладно, я видел, как вы восстанавливаете людей, и в часть ваших слов поверил, но неужто Афанасий действительно одержим?

– Да бред, конечно, – я широко зевнул, аккуратно прикрывая ладонью рот. – Вот на костёр его ваши тёмные люди отправят, будет знать, как в меня стрелять. А так мне и самому интересно выяснить, чем я ему так не понравился.

– Ну, я примерно так и думал, – довольно кивнул Зиновьев, с некоторым облегчением улыбнувшись. – Какие у вас сейчас планы?

– Сбегаю к Жукову. Пообщаюсь, всё равно ваше правительство в Куйбышеве, там дальше решим. Кстати, Сталин ваш молодца, два месяца сидел в Кремле, не обращая внимания на артиллерийский обстрел, пока крепость не снесли вместе с Мавзолеем. Другой бы давно в Куйбышев убрался, а он держался, и только когда немцы приблизились к Красной площади, вынужден был сменить местонахождение.

– Да, согласен, – кивнул капитан и задал неожиданный вопрос: – А почему вы каждый раз, когда упоминали о Боге, поднимали правую руку и показывали небу средний палец?

– Это знак, что я его очень сильно уважаю, – не моргнув глазом соврал я. Не говорить же, что у меня это уже вошло в привычку.

– Понятно, – протянул тот, но добавить ничего не успел, в землянку спустились двое, Чернобуркин и кто-то мне не известный. – Что удалось выяснить?

– Молчал как партизан, пришлось колоть, – стянув пилотку и вытерев ею лицо, ответил неизвестный. – Оказалось, он ещё с тридцать девятого на немцев работает, а когда те подходили к Москве, ему дали задание найти Александрова и уничтожить. Видимо, всю агентурную сеть задействовали. Вот и не сдержался, столько времени ждал, а тут цель перед лицом. Кстати, о нашем отряде и где мы находимся, немцы знают, и на засаду он нас навёл. Только не трогают из-за него же. Тут ещё двое его людей. Их всех взяли. Ближайшая связь с резидентом через сутки.

– М-да, весело, – протянул Зиновьев и велел: – Собирай людей, уходим.

– Подождите, – поднял я руку. – Тут рядом с вашим лесом вроде как целый батальон на постое, заодно не дают вам покинуть лес. Вокруг торфяные болота, сухой путь только через село. Так вот что я предлагаю. Я сейчас направлюсь в Москву и по пути пройду через это село. Вы через полчаса всем отрядом вступаете туда и собираете вооружение и всё, что вам пригодится.